Мария Стюарт. Стефан Цвейг

larmes roulées

      Triste marchiez par les longues allées

      Du grand jardin de ce royal château

      Qui prend son nom de la beauté des eaux.

      В прозрачный креп одеты были вы,

      На бедра ниспадавший с головы

      В обдуманном и строгом беспорядке.

      Весь перевит, искусно собран в складки,

      Вздувался он, как парус в бурный час,

      Покровом скорби облекая вас.

      В такой одежде вы двору предстали,

      Когда свой трон и царство покидали,

      И слезы орошали вашу грудь,

      Когда, пускаясь в незнакомый путь,

      На все глядели вы печальным взглядом,

      В последний раз любуясь дивным садом

      Того дворца, чье прозвище идет

      От синевы кругом журчащих вод.

      В самом деле, прелесть и обаяние юной королевы нигде не выступают так убедительно, как на портрете Жане; созерцательное выражение придает ее взору необычную ясность, а однотонная, ничем не нарушаемая белизна платья подчеркивает мраморную бледность кожи; в этой скорбной одежде ее царственное благородство проступает гораздо отчетливее, чем на ранних портретах, показывающих ее во всем блеске и великолепии высокого сана, осыпанную каменьями и украшенную всеми знаками власти.

      Благородная меланхолия звучит в строках, которые сама она посвящает памяти умершего супруга в виде надгробного плача – строках, достойных пера ее маэстро и учителя Ронсара. Даже написанная не рукой королевы, эта кроткая нения[13] трогала бы нас своей неподдельной искренностью. Ибо осиротевшая подруга говорит не о страстной любви – никогда Мария Стюарт не лгала в поэзии, как лгала в политике, – а лишь о чувстве утраты и одиночества:

      Sans cesse mon cœur sent

      Le regret d’un absent

      Si parfois vers les cieux

      Viens à dresser ma veue

      Le doux traict de ses yeux

      Je vois dans une nue;

      Soudain je vois dans l’eau.

      Comme dans un tombeau

      Si je suis en repos

      Sommeillant sur ma couche,

      Je le sens qu’il me touche:

      En labeur, en recoy

      Toujours est près de moy.

      Как тяжко ночью, днем

      Всегда грустить о нем!

      Когда на небеса

      Кидаю взгляд порою,

      Из туч его глаза

      Сияют предо мною.

      Гляжу в глубокий пруд —

      Они туда зовут.

      Одна в ночи тоскуя,

      Я ощущаю вдруг

      Прикосновенье рук

      И трепет поцелуя.

      Во сне ли, наяву —

      Я только им живу.

      Скорбь Марии Стюарт об ушедшем Франциске II, несомненно, нечто большее, чем поэтическая условность, в ней чувствуется подлинная, искренняя боль. Ведь она утратила не только доброго, покладистого товарища, не только нежного друга, но также и свое положение в Европе, свое могущество, свою безопасность. Вскоре девочка-вдова почувствует, какая разница, быть ли первой при дворе, королевой, или же отойти на второе место, стать нахлебницей у нового короля. Трудность ее положения усугубляется враждой, которую питает к ней Екатерина Медичи, ее свекровь, ныне снова первая дама французского двора; по-видимому, Мария Стюарт смертельно обидела чванливую, коварную дочь Медичи, как-то пренебрежительно отозвавшись о происхождении этой «купеческой дочки», не сравнимом с ее собственным наследственным

13

Нения (лат.) – погребальная песнь.