Неженка. Денис Александрович Игумнов

субботам. Я заметил ещё нескольких таких же, как и я, вышедших, чтобы узнать, что происходит. Настороженные лица, люди пугливо озираются по сторонам, ждут, что вот-вот к ним кто-нибудь подойдёт и всё объяснит, успокоит. Некоторые, которые мне встретились по пути, глупо мне улыбнулись. Нет, товарищи, я и сам ни черта не знаю, нечего мне улыбаться. Правда, были обычные прохожие – мамочки с детьми, мужики, спешащие в магазин, чтобы начать или продолжить, подростки. Их было мало, остальных будто корова языком. Если бы я сам не видел эти чёрные ракеты, то гул можно было принять за раскаты далёкого грома, и тогда можно было успокоиться версией того, что люди испугались приближающегося проливного дождя. И небо сурово нахмурилось курчавыми бровями пепельных туч, и порывы холодного, и влажного ветра ничего, кроме внезапной непогоды, бури, не обещали. Правда, вместе с ветром в наш микрорайон приполз запах – металлический, липкий, мазутный и, как ни странно, коричный.

      Про дождь или бурю – это я себя, конечно, так успокаивал. Не хотелось верить в худшее, мозг отказывался воспринимать угрозу, а душа ныла больным зубом. Идти одному через лес, смотреть, куда приземлились ракеты, просто не имело смысла – кто знает, что это было на самом деле, а вдруг заражение, вероятность подрыва – могло грохнуть так, что не только лес накроет, но и от нашего микрорайона мало что останется. И пока я так думал, что мне делать, завыла сирена воздушной тревоги. Причём её вой накатывал волнами откуда-то издалека, из глубины кварталов старого города, распускался рыхлым цветком тревоги прямо над моей головой, по пути к нам теряя в громкости, но не в истерии, которая впитывалась тебе в кровь, разносилась по телу, заполняла гнилой водой страха, безумия, паники вены и артерии.

      Не знаю зачем, но я сел в свою машину и погнал, не соблюдая скоростного режима, наплевав на камеры регистраторов, к себе на работу – в НИИ закрытого типа, работающего на оборонку. По профессии я химик-органик, вот и трудился на благо Родины, по мере сил, способствуя созданию всякого рода крайне ядовитых боевых бяк. Видно, плохо я работал, если наши разработки не остановили супостата от нападения на страну. Я ехал на работу и не знал, чего я хотел, чего я там вообще забыл. Наверное, надеялся, что там мне всё объяснят, расскажут про ошибку – и всё будет как прежде.

      Здание моего института светилось как ёлка под новый год, там словно что-то праздновали. В этом, ставшим похожим на сияющий куб детской игрушки, доме военной науки мелькали тени – чёрные человечки бегали по лестницам, а некоторые из них высовывали головы в окна, смотрели на небо. Это были мои сослуживцы, которые, как и я, влекомые неведомым зовом, примчались в институт в свой выходной день. Кинув знакомым охранникам стандартное «здравствуйте» – сегодня дежурила тройка, где старший был Влас (он ещё постоянно подмигивал – тик, наследство боевого прошлого, наверное), имена остальных не знал, шире меня в плечах в два раза, а лица как у учеников музыкальной школы, – отбил пропуск и, минуя услуги лифта, по лестнице на второй этаж, к