Калиго: лицо холода. Часть 2. Ксения Гранд

отбивается от бетона приглушенным эхом. Больные давно спят, медсестры закончили вечерний обход и отправились в дежурную комнату, поэтому у Калеба и Патрис есть шанс проскользнуть незамеченными. Пятьдесят палат, два выхода в лифт, четыре каморки и три кабинета осмотра: бесконечный поток проемов, которые заставляют брата с сестрой понервничать. Проходя мимо полуоткрытой дверной створки, Калеб замечает в щелочке морщинистую скулу с бельмом на выцветшей радужке и чуть не поскальзывается, но старушка лишь захлопывает дверь, не издавая ни звука.

      Добравшись наконец до лестничного проема, юноша с облегчением вздыхает, опуская ногу на скользкую ступеньку. С учетом, что они находятся на пятом этаже, лестниц предстоит преодолеть немало, однако здесь нет камер видеослежения, поэтому вероятность того, что их поймают, значительно ниже. Главное – чтоб дверь на улицу не оказалась заперта. Они преодолевают один пролет, три, четыре, и Калеб уже ощущает прилив радости от приближения к долгожданной мечте, когда вдруг на его плечо наваливается непомерная тяжесть. Патрисия хватает его за локоть и валит на пол, заливаясь надрывным кашлем.

      – Что случилось? Ты меня слышишь?

      Девушка пытается ответить, но изо рта выливается лишь волна хрипа. Она хватается руками за горло, разрывает ткань на груди, словно пытается избавиться от невидимой веревки, перекрывшей поток кислорода, но лишь сильнее задыхается. Калеб в ужасе наблюдает, как ее лицо белеет, а глаза застывают, как два стеклянных шара.

      – Что мне делать? Скажи, как помочь?!

      Парень беспомощно осматривает проход. Они успели добраться до третьего этажа. Бежать вниз бесполезно, подняться наверх он не успеет. Так как же ему поступить?!

      – Сюда! Кто-нибудь!

      Ладонь девушки сжимает его запястье до боли. Калеб с ужасом наблюдает, как из Триа буквально вытекает жизнь. Грудь судорожно вздымается и опускается, словно легкие пытаются вытолкать из организма скрытый яд. Перхание перерастает в хрип, тот в рев, который постепенно стихает вместе с биением девичьего сердца. Не зная, как помочь, юноша решает сделать единственное, что на данный момент кажется логичным: он набирает воздуха и прижимается к губам Патрис, пытаясь оживить ее увядающее тело, но стоит ему только коснуться бледной кожи, как его рот наполняется терпко-соленой жидкостью. Калеб отскакивает назад и бьется спиной об стену, сплевывая тягучую жидкость, которая еще пару минут назад наполняла вены сестры. Предсмертный стон в один миг стихает, и девушка неподвижно замирает на полу.

      – Триа? – он медленно опускается на колени.

      Дрожащие пальцы обхватывают шею в надежде уловить слабое биение пульса, но не чувствуют ничего, помимо холода. Внутри Калеба что-то вздрагивает, переворачивается и лопается, словно пузырек чернил, на который надавили носком ботинка. Ему кажется, что все это происходит с кем-то другим. Какой-то другой перепуганный мальчишка с копной темных кудрей опускается на бетонный пол лестничной площадки. Вот он проводит рукой по сонной артерии больной. Вот касается ее лица, а вот отшатывается назад, яро стирая еще теплые брызги алого со своих