Ген химеры. Книга 2. Сеть. Мария Храмкова

километров, – мрачно заметил Томас. – Я чувствую их всех.

      – Ты! Ты… вообще лучше помалкивай! – Еще немного, и Ойтуш был готов снова наброситься на телепата.

      – Не закатывай истерику, солдат Эвери. – Пользуясь значительным превосходством в росте, Айзек насмешливо постучал по его макушке. – Когда вернемся на станцию, зайдешь к доктору Атли, а затем хорошо выспишься, ясно? Это приказ, если что.

      – О, отлично. Теперь я еще и псих. – Ойтуш нервно рассмеялся.

      Ему было не по себе. Если подумать, он уже второй раз видит незнакомца, возникающего из темноты при странных обстоятельствах. В первый раз его появлению предшествовало отключение всей электроники, во второй раз это случилось сразу после внезапного падения. И потом, эти его ботинки… Невозможно ходить по их катакомбам и умудриться сохранить обувь такой чистой. Да и шагов чужака Ойтуш тоже не слышал, так что, возможно, идея Айзека насчет посещения медблока была не так уж и плоха.

      Он решил заглянуть к Зои Атли сразу после обеда. Отказываться от еды, даже если подозреваешь у себя психическое расстройство, было бы нерационально. Все офицеры, разве что кроме Кёртис, были прожорливыми, словно волки, и от обедов никогда ничего не оставалось. Подземка не жила впроголодь: помимо пайков и белково-протеиновых смесей, которые удавалось достать на складах и в пищеблоках Метрополя, здесь выращивали овощи, фрукты и злаки, держали свиней и кур, но этого все равно было мало, чтобы устроить праздник живота. Для Ойтуша мысли о еде были привычными: после получения статуса гражданина Второго класса он ни разу не наедался до отвала.

      К женщинам и девушкам, которые занимались хозяйством и готовили пищу, здесь было особое отношение. Их называли сваами, что означает «мастер» на каком-то древнем, запрещенном в Метрополе языке. Сваами носили опрятную и чистую одежду, были вежливыми и доброжелательными. Быть сваами было не менее почетно, чем быть офицером сопротивления, и уж точно они были для подземелья не менее важны.

      Взяв свою тарелку и кружку, Ойтуш занял очередь и принялся искать глазами Сати. А вот и она: стоит в нескольких метрах от него и не замечает.

      «Вчера она хотела поговорить со мной о чем-то», – вспомнил парень. Ему не хотелось кричать, и, чтобы привлечь внимание Сати, он достал из кармана зеркальце Атли и принялся ловить свет от прожекторов. Солнечный зайчик забегал по лицу девушки, возвращая ее из мира собственных мыслей. Сати взглянула на источник света и заулыбалась, жмуря глаза. Прежде чем убрать зеркальце обратно в карман, Ойтуш мельком взглянул на свое отражение. Взглянул – и почувствовал, как его сердце ушло в пятки.

      Это был не он. Точнее, на лице, принадлежавшем ему, было чужое выражение. Губы его были растянуты в сумасшедшей улыбке от уха до уха, а в прищуренных глазах играли дьявольские огоньки. Но самое страшное, что Ойтуш каким-то образом знал, что из зеркала на него взглянул тот самый незнакомец из туннеля. Чужак, непостижимым образом заполучивший его внешность.

      – Ты в порядке, Ойтуш? – участливо поинтересовалась сваами с половником в руке: очередь незаметно