Ген химеры. Книга 2. Сеть. Мария Храмкова

искусственными пейзажами, поэтому по периметру можно было различить упирающиеся в небо шлюзы для приема батискафов и более крупных судов.

      Первый пилот хорошо помнил, как прибыл сюда четыре года назад. Он не был одаренным и работал по распределению протектория в одной из городских тюрем. Когда ему пришло извещение о том, что Роланд Грейси лично просит его прибыть на Остров для «повышения квалификации», он решил, что его попросту дурят коллеги.

      Но все оказалось на полном серьезе. Первый пилот, которого звали Олаф, хорошо помнил ту ночь, когда он высадился в зону «Х» вместе с другими рекрутами. Он ожидал увидеть море, но, как ему сообщили, моря здесь не было. Точнее, было, но там, за высокой грядой, и принадлежало оно исключительно одаренным. Тогда как в зоне «Х» Олафа и других снова ожидала рутина. Не существовало повышения квалификации, как и «личного» письма Роланда Грейси.

      Перед тем как приступить к работе, Олаф подписал договор о неразглашении. Никому нельзя было знать, где он и чем занимается, иначе его и всех его близких ожидала смерть. Это было первым неприятным сюрпризом, а второй оказался еще ужаснее. За два месяца работы виски Олафа поседели из-за того, что он своими глазами увидел, как людей превращают в аниматусов. Руководил же всем процессом человек, при виде которого кровь стыла в жилах. Человек по имени Эмиль Гебхард.

      Антигравитационный модуль прошелестел над невысокой травой и устремился к одному из телескопических хоботов, ведущих на базу. Второй пилот тяжело вздохнул: самая легкая и безопасная часть работы была позади.

      Словно почувствовав, что полет окончен, Сарасти вновь заверещала и забилась в тесном контейнере для перевозки. Посадив модуль, Олаф и его коллега вытащили ящик и, аккуратно вскрыв его, прицепили к ошейнику Сарасти две длинные палки: их подробно проинформировали о том, что бывает с теми, кто оказывается ближе чем в метре от этой девчонки.

      – Тащим! – скомандовал Олаф, и оба пилота стали пятиться, вытягивая Сарасти наружу.

      Она почти не сопротивлялась, лишь по-звериному водила носом, почувствовав свободу. Руки Сарасти были заведены за спину и крепко зафиксированы смирительной рубашкой, поверх которой затянули несколько прочных ремней; на ногах тоже были ремни, из-за чего шаги Сарасти были короткими и спутанными.

      Пару раз лязгнули сильные, как у питбуля, челюсти, но до сопровождавших ее девчонке было не дотянуться. И лишь пройдя две сотни метров, она вдруг неистово забилась, словно почувствовав, что ждет ее там, в конце пластикового гофра. Это был неизбежный конец прежнего существования.

      – Не отпускай, Игорь! – закричал Олаф, заметив, что его партнер ослабил хватку. – Палку держи, говорю!

      Игорь ухватился еще крепче, и оба тюремщика ускорили шаг: каждому хотелось поскорее закончить работу. Чтобы не упасть, Сарасти засеменила быстрее, продолжая издавать полные ненависти клокочущие звуки.

      – Ты только взгляни на ее ноги, – с отвращением произнес Игорь. Босые стопы девочки оканчивались длинными толстыми