Не пара. Дарья Белова

Дальше меня подхватывает азарт, и я несусь с горки сломя голову.

      – Нам не о чем говорить, Яр.

      Двери заблокированы, а Белозеров дергает за ручку и дергает. По его губам читаю смачные ругательства.

      Это он еще не в курсе, что я оставила его без одежды, спального места и навела такой кавардак в той квартире, никакой клининг не захочет приходить.

      – Катись ты к черту, Ярослав.

      – Ты понимаешь, что я разозлюсь? Я сделаю так, что ты прибежишь ко мне и будешь вымаливать прощение. Ты, а не я!

      Вот еще. Нашел дуру.

      Показываю ему язык и резко сдаю назад. И почему я сразу об этом не подумала? Зачем вообще решила ехать привычной дорогой?

      Останавливаюсь, когда Белозеров идет на меня. Он такой упертый и… глупый. Типа если не открыла ему дверь раньше, открою сейчас?

      Разворачиваюсь. Ярослав пытается перегородить мне дорогу, и чуть-чуть, но все же паникую. Не хотелось бы видеть его тушку на своем капоте. Только вчера мыла машину и полировала.

      – Воронцова, а ну стой! – слышу вслед.

      Выезжаю со двора с другой стороны. На нервах сейчас и часто поглядываю в боковые зеркала. Вдруг за мной погнался? Но нет. Горизонт чист, и я тихо праздную первую победу.

      Наше расставание странное. Учитывая, что я вообще о нем не думала, а думала о свадьбе, детях и семейных вечерах по выходным.

      Через еще десять минут я останавливаюсь у родительского дома, но паркуюсь чуть дальше от подъезда. Так, на всякий случай.

      Беру спортивную сумку, вытаскиваю чемодан, из которого торчит какая-то блузка, по виду это «Карл Лагерфельд», и тихо подхожу к подъезду.

      Родительская квартира на самом последнем этаже. У нас есть мансарда и выход на крышу, которая оборудована как терраса.

      У двери меня встречает наша экономка Илма. Всю жизнь ее боялась. Она синоним строгости, порядка, тишины и немецкой дотошности. По происхождению Илма немка, и все становится на свои места.

      – Junge Frau, – обращается.

      – Да-да, – пропускаю мимо ушей.

      Ее обращения на немецком всегда раздражали. Где красивое русское «Добрый день» или «Здравствуйте, госпожа Аксинья»? Тьфу, «Junge Frau». Сразу хочется измерить расстояние между пуговицами на блейзере. Вдруг оно отличается на миллиметр?

      – Мама дома?

      Везу чемодан по коридору, затем поднимаю по лестнице. И что я туда успела накидать? Не «Джорданы» же Яра закинула. Стоят состояние и весят тонну.

      Илма идет по пятам. Обреченно вздыхает. Да, я тоже не в восторге, что мои планы нарушены и придется теперь снова жить под одной крышей с родителями.

      – Я бы не отказалась от капучино на миндальном молоке с имбирным печеньем, – говорю на последней ступени лестницы и падаю на пол от усталости.

      – Мне очень жаль, junge Frau, но Frau Элеонора сейчас на диете, и в доме нет ни одного печенья. Как и конфет, и любой другой сладости.

      Дело дрянь.

      Открываю дверь и вижу, как мама занимается на велотренажере. В ее ушах наушники, и она не сразу меня замечает.

      Моя комната или то, что от нее осталось,