Тени. Книга первая. Марья Тралялянская

же надо, – вздохнула женщина и выглянула за окно, – такая маленькая еще, а уже круглая сирота.

      На клетчатом пледе, расстеленном на траве, сидела малышка Лизи и расчесывала куклу, весело напевая под нос какую-то песенку.

      – Но ребенок не виноват, что у него такие родственники. Говорят их мать много пила, а брат не раз был замечен в дурных компаниях, – женщина чуть склонилась к полицейскому, – а старшая сестра, малышка отчего-то зовет ее Мэнди, на английский манер, и вовсе продавала себя.

      Полицейский поморщился, он не любил разводить сплетни. Его работа была сделана: виновные наказаны, ребенок передан социальной службе и дело закрыто.

      – Всего доброго, мадам Ла Рош.

      Женщина кивнула и, поднявшись, проводила полицейского до калитки. А на обратном пути остановилась у Лизи.

      – Чем занимается мой ангел?

      – Песенки пою, – ответила девочка с улыбкой.

      – А мне споешь?

      Лизи подняла голову и, глядя женщине прямо в глаза, пропела:

      – Где твой сынок Гийом Ла Рош? Висит на ветке тиса! Его язык, его глаза вчера сожрала крыса!

      Женщина в ужасе уставилась на девочку, а та лишь заливисто расхохоталась.

      Лопата (Тени ужаса)

      – Бэтси, встань с пола и подбери игрушки! – говорю строго, входя в класс, – прошу всех занять свои места!

      За окнами школы лениво колышет последнюю листву осенний ветерок, солнце, отражаясь от новой жестяной крыши сарая, неестественно сильно для этого времени суток, освещает помещение и, подходя к инструменту, приходится жмуриться, потому что кто-то из девочек выбросил из окна на крышу зеркало.

      Я мастерски уворачиваюсь от солнечных зайчиков и присаживаюсь за фортепьяно. Девочки все никак не станут, как нужно, а ведь я специально рисовал для них точки на паркете.

      – На точки, пожалуйста, – напоминаю спокойно и они, уткнувшись носами в пол, разбредаются, наконец, по точкам, – благодарю.

      Малышка Джулия Робертс подходит ко мне обниматься. Ее жидкие блеклые кудряшки наверняка уже не станут огненно-рыжей шапкой, как у актрисы, но рот я растянул ей хорошо, так что даже сейчас шлепает губами. Но ничего, привыкнет.

      – Миштер Рэй, про жевания, – говорит она и протягивает мне ноты.

      – Хорошо, Джулия, – я беру ноты и кладу в сторону, – сегодня начнем с песни про десять желаний.

      Пальцы касаются клавиш и тут же начинается вой.

      «Третья справа, Эмилия Кларк с яркими широкими бровями, гордость класса, шикарно поет. У нее красивый высокий голос и, черт побери, восхитительное получилось личико, не отличить от оригинала… Впрочем, она и есть оригинал, моя любимица. Когда там тебе восемнадцать?»

      – Эмилия, молодец! Бэтси, когда поешь, нужно открывать рот! – говорю громко, не переставая играть, – Оливия, убери руку от глаза!

      Мои пальцы помнят мелодию и я не смотрю на инструмент. Оливия, похоже, пойдет в расход. Череп у девочки был излишне широким, а кожа донора не прижилась. Теперь левый глаз вываливается и она вечно лезет под кожу грязными пальцами, пытаясь