Очередное утро в Белом Ките. Дэниэл Рэйн Риверс

они не понимают той прелести, что ощущаю я, притрагиваясь к природе.

      Именно на такой прогулке я решил познакомиться с тем самым «попом», о котором многие говорят.

      – Тебе не холодно в одной рубашке-то гулять? – Я, медленно покуривая сигарету, подошёл к «попу» плавным и непринуждённым движением.

      Передо мной стоял довольно высокий и тучный мужчина, может, лет тридцати, не меньше. Его глаза сияли каким-то безумным блеском. Таким же блеском могли похвастаться харизматичные лидеры или тщеславные диктаторы во время своих пламенных речей, выкрикиваемых с трибуны. Этот огонь в глазах мог пугать и отталкивать, а мог и, напротив, притягивать и гипнотизировать. В тот момент, когда я взглянул в буйное сияние его очей, до меня дошло, с человеком какого сорта мне предстоит беседовать.

      – Мне не холодно! – мгновенно воскликнул «поп». – Неустанная молитва помогает мне! Согревает меня!

      – Ты действительно священник? – Моё лицо загорелось неутолимой любознательностью.

      – Нет! – громко ответил лжесвященник. – Я мученик! Раб Божий, каким был Святой Соломон!

      – Понятно, – кивнул я, с трудом сдерживая усмешку.

      Хоть я и бывалый в Белом Ките и уже насмотрелся на многих пациентов с разного рода заболеваниями, но вот такие святоши по неведомой мне причине вызывают у меня если не смех, то какую-то злостную ухмылку. Впрочем, наверное, я сейчас бессовестно лукавлю. Причиной подобной реакции, как это обычно бывает, послужило моё детство. Мои родители были весьма верующими людьми и постоянно звали священников в дом, потому что думали, мол, у нас бесы завелись. А то был я – малолетний шкодливый мальчуган, который шутил над своей семьей: прятал вещи, а затем оставлял их на видном месте. Но священники у нас гостили недолго. Обычно они разбрызгивали по всему дому якобы святую воду, добытую из-под крана, и монотонно зачитывали мольбы Святому Лиману. Но однажды попался один особо шаловливый святоша, который умудрился обрюхатить мою мать (видимо, пытался своим чудотворным фаллосом путём ритуальной пенетрации изгнать злых духов из её утробы, неспроста же я таким чертёнком уродился). После такого специфического сеанса экзорцизма мои предки, разумеется, развелись. И как мне теперь, после всей этой возмутительной нелепицы, разрушившей мою семью, серьёзно воспринимать людей, заливающих про всякие там молитвы? («Из-за травмирующего опыта у вас прослеживаются явные ресентиментарные чувства к представителям духовенства», – сказал бы мне местный психотерапевт на заунывном сеансе.)

      – А что такое неустанная молитва, о которой ты говоришь? – продолжил я свой издевательский допрос.

      – Это когда ты с Богом – и телом и душой! – Фальшивый «поп» тут же драматично схватился за сердце, рассчитывая, что придаст своим словам больше страсти и искренности (на самом же деле этот артист погорелого театра добился только противоположного эффекта).

      – Я не понимаю тебя, объясни, – уже не контролируя уголки рта, потребовал я заведомо абсурдных