Семь жизней одного меня. Геннадий Вениаминович Кумохин

штурмовать билетную кассу в надежде закомпостировать билеты на ближайший проходящий поезд. И хотя у него была очередь в специальную «Воинскую кассу», желающих уехать в ней было не меньше, чем во всех остальных. Рано или поздно отец добывал билет, и мы отправлялись вплоть до следующей пересадки. На этом вокзале повторялось в точности то же самое. После месячного отпуска в Закарпатье у родственников мамы, мы отправлялись в обратную дорогу, и опять подолгу застревали на вокзалах в местах пересадки.

      А затем, когда мы уехали из Грузии насовсем и несколько лет вообще никуда не уезжали, по ночам мне стали сниться поезда и дальняя дорога, и шум, и ветер в ушах.

      Мама

      Уже много лет мамы нет в живых, и я начал забывать ее голос. Но помню, что у нее был легкий, незлобивый характер. Она была, что называется, оптимист назло всему.

      В раннем детстве у нее обнаружили врожденный порок сердца, и врачи, к которым обращались ее родители, давали ей от силы года три жизни. Лекарства от этой болезни не было, и ей посоветовали лечебную гимнастику. Она, на удивление, быстро окрепла, стала заниматься спортом, легкой атлетикой, и была даже чемпионкой Запорожья по прыжкам в длину среди девушек. Затем увлеклась танцами. У нее даже в трудовой книжке значилась первая должность: танцовщица ансамбля. Она прожила дополнительных пятьдесят лет к тому сроку, что ей давали врачи. К сожалению, так мало.

      До войны ее семья жила в Запорожье. Ее родители были украинцы, как говорят, «щыри украинци», но дома говорили всегда на русском языке. А в школу ее отдали украинскую. Потом я не раз замечал, что при подобном образовании прорехи в правописании были у людей громадные.

      Я помню песенки, которые напевала мне мама, наверное, с колыбели: «Ой, на двори метелыця…», и украинский язык никогда не был для меня чужим. Поэзию Шевченко я люблю не меньше, чем стихи Пушкина.

      Когда мы переехали в Закарпатье, нам пришлось довольно долго «мыкаться» в поисках жилья. Отец был очень деликатный человек, и ходить по городскому начальству приходилось маме. Помню, как однажды, на приеме у председателя горсовета при мне в качестве последнего аргумента она предъявила исколотую уколами попку моей маленькой сестры.

      Мама довольно быстро устроилась на работу, что, учитывая полное отсутствие в городе какой бы то ни было промышленности, было делом совсем не простым. Она работала билетным кассиром на автостанции. Я помню выражение ее лица, когда приходил к ней на автовокзал. Оно было отчужденным и даже суровым, что было совсем не похоже на мою обычно добрую и улыбчивую маму.

      Однажды в местном театре давали детский спектакль «Снежная королева». Мама купила два билета, и мы пошли на это представление. Не могу сказать, что оно произвело на меня сильное впечатление, но одна мамина реплика заставила взглянуть на происходящее на сцене по-другому.

      – Ты знаешь, Гена, а я много раз играла в этом спектакле. И знаешь кого? Маленькую разбойницу.

      Я представил себе маму, молодую и худенькую в