Ты же ведьма!. Надежда Мамаева

нарезался в трактире тетушки Брас, бросил нераспряженную лошадь и упал там, где сон сморил. Намаялся сердечный, опрокидывая кружку за кружкой. Я ласково погладила теплую лошадиную морду, проверила постромки и запрыгнула в телегу.

      – Ты собираешься ехать на… этом? – недоверчиво хмыкнул Барс.

      Стрыга завыла еще громче.

      – Да. А что тебя смущает? Гроб? Так он пока пустой.

      – Вообще-то то, что светлая беззастенчиво крадет чужое.

      – Не краду, а заимствую на время, – поучительно поправила я и взмахнула вожжами. – Н-но-о-о, родимая!

      Застоявшаяся кобыла рванула так, что темный едва успел запрыгнуть в телегу уже на ходу. И мы помчались на болота: я, Снежный и гроб. Вернее, я и Барс в гробу. Он в лучших вампирских традициях сидел в домовине, вцепившись в ее край одной рукой, другой ухватив кочергу на манер весла.

      Из городка успели выехать через западные ворота. Стражники как раз закрывали их, устало переругиваясь и толкая тяжелые створки. Завидев несущуюся во весь опор кобылу, которой правила стоящая на телеге в полный рост темная ведьма, а за ней в гробу пришлого с кочергой, стражники тихо ойкнули, присели на враз ослабевших ногах и шустро брызнули в разные стороны.

      Колеса телеги прогрохотали по брусчатке, мы проскочили в щель между створками ворот и стрелой полетели по грунтовой дороге. Ветер принес обрывок разговора очухавшихся стражей:

      – …кажись, ведьма хоронить приезжего поехала.

      – Так он вродь бы еще живой.

      – Ну так правильно: не самой же могилу копать-то. Вот щас…

      Что «щас», я уже не дослушала. Лишь подивилась незыблемой вере горожан в мое могущество. Темный, который тоже все слышал, ничего не сказал. Может, проявил выдержку, может – благоразумие: мы так лихо скакали по ухабам, что вероятность не только прикусить, но и откусить язык была весьма велика.

      Врезавшись, как арбалетный болт, в туман, мы пронеслись еще немного, но потом пришлось сбавить ход. Чем ближе были болота, тем плотнее становилась завеса вокруг. Хмарь… Липкая, холодная, вязкая… Она тянулась с топей, стелилась у земли, пряча под собой трясину. Я остановила кобылу, слезла с повозки и огляделась. Темнота хоть глаз выколи. Но, увы, стрыга отчего-то не имела обыкновения являть себя миру при свете дня. Наверняка она была тварью очень стеснительной. Но ничего, на каждую скромную нежить найдется настойчивый и сообразительный маг. Или в моем случае – недоведьма.

      Правда, стоило уравнять наши со стрыгой шансы на выживание при встрече. Я запустила руку в свою холщовую суму и выудила оттуда бутылек. Пара капель в каждый глаз – и я стала видеть не хуже совы. Жаль, что эффект лишь на один удар колокола.

      – Какое симпатичное умертвие… – прокомментировал Барс.

      Ну да, знаю, что сейчас мои очи были отнюдь не цвета молодой зелени, а как два красных угля в печи. Но зачем об этом напоминать-то?

      – Так понимаю, что ночное зрение тебе не нужно? Будешь гордо натыкаться на сучки, пеньки и проваливаться в бочаги? – не удержалась я, демонстративно убирая бутылек.

      – Я