Финеас Финн. Энтони Троллоп

была прекрасная мечта, смелый прожект, при одной мысли о котором за спиной вырастали крылья. Впервые услышав предложение своего друга Эрла в курительной комнате Реформ-клуба, Финеас залился румянцем, как девица, не в силах ответить ничего вразумительного, – так велики были его изумление и радость. Впрочем, румянец скоро погас. Не прошло и десяти минут – и Финеас, по-прежнему сидя на диване рядом с Баррингтоном Эрлом, осознал всю несбыточность затеи и принялся объяснять, что воплотить ее совершенно невозможно. Но, к еще большему его удивлению, собеседник небрежно отмахнулся от трудностей. Лофшейн, по словам Баррингтона Эрла, был настолько мал, что не требовал значительных расходов. В округе было зарегистрировано всего 307 избирателей, и они, живя вдали от цивилизации, остались такими неискушенными, что и думать не думали о возможности подкупа. Достопочтенный Джордж Моррис, представлявший округ двадцать лет, был крайне непопулярен. В Лофшейн он и носа не казал со времени последних выборов, в парламенте никак себя не зарекомендовал и ни разу в жизни не одарил ни шиллингом, ни должностью ни одного из своих земляков.

      – Кроме того, он поссорился с братом, – сказал Баррингтон Эрл.

      – Неужели?! – воскликнул Финеас. – Не могу поверить, чтобы между ними пробежала кошка!

      – Они теперь сами как кошка с собакой. Джордж снова попросил у графа денег, а тот вдруг взял да и отказал.

      Баррингтон Эрл далее пояснил, что расходы на выборы покроет партийный фонд, что Лофшейн выбрали именно за дешевизну, а Финеаса Финна – за то, что был надежным и многообещающим молодым человеком. И если кто усомнится, годится ли он на эту роль, вопрос будет улажен. Кандидат должен быть ирландцем и католиком – чтобы жители Лофшейна согласились на него в пику достопочтенному Джорджу Моррису, убежденному протестанту. К тому же «партия» (Баррингтон Эрл подразумевал прославленного политика, под чьим крылом начал политическую карьеру) желала сыскать человека надежного, на чью поддержку можно рассчитывать, а не какого-нибудь ретивого и вздорного любителя фениев с собственными взглядами на права арендаторов и ирландскую церковь, который станет бегать на собрания радикалов в Ротонде.

      – Но у меня тоже есть собственные взгляды, – сказал Финеас, снова краснея.

      – Конечно, старина, – ответил Эрл, хлопая его по спине. – Не будь их у вас, я бы к вам не обратился. Но ваши взгляды совпадают с нашими, а значит, вы как раз тот, кто нужен нам в Голуэе. Разумеется, вы пойдете от Лофшейна: кто знает, представится ли подобный случай вновь.

      На этом разговор был окончен, и Баррингтон Эрл удалился – без сомнения, подыскивать кандидатов для других округов, – а Финеас Финн остался наедине со своими мыслями.

      Стать членом британского парламента! Именно эта амбиция придавала ему энтузиазма во время жарких дебатов в двух дискуссионных клубах, к которым он принадлежал. Иначе к чему, в конце концов, все эти пустые разговоры? Он и еще три-четыре