Он и Она. Валерия Дмитриевна Лагутина

и получала за свою исполнительность в общем-то не плохие деньги.

      Но тут…

      –Я сказала это вслух? – спросила ОНА у сидящей рядом женщины и та молча кивнула.

      –Мы ждём, – потребовал Генеральный и ОНА, нерешительно проходя между рядов поворачивающих в её сторону голову коллег, вышла на сцену.

      –Я так понимаю, что у вас есть какие-то конкретные предложения для улучшения качества работы отдела? – спросил Генеральный и ОНА увидела, как в кресло сжался её непосредственный начальник, который-то точно знал о всех, ну, или не совсем всех тайных делах.

      И ей стало так противно от того, что этот, даже не замечающий её человек, теперь сидит и трясётся, боясь своего разоблачения.

      И её прорвало.

      Она говорила долго и внятно. Говорила о лишних людях в отделе, о нарочно усложнённых логистических цепочках, об их частых нестыковках и жалобах клиентов… Обо всём, что могло бы погубить её начальника, да и её саму. Но ей было в общем-то наплевать!

      Она говорила чётко и слаженно, наслаждая свой слух почти забытым за месяцы молчания низким, звучным тембром, не обращая ни на кого внимания…

      …Через пару дней ОНА, проходя к своему рабочему месту между столов коллег, видела их удивлённые взгляды и шушуканье за своей спиной.

      «Уволили» – как-то удивительно равнодушно подумала ОНА, но вместо этого уже через полчаса сидела в большом кожаном кресле перед Генеральным.

      –Мне понравились ваши доводы, смелость и решительность. Думаю, на новой должности вы не растеряете их. Только… – слегка сморщив лицо, Генеральный пренебрежительно окинул её взглядом. – Руководитель отдела логистики вынужден бывать на всякого рода мероприятиях, в том числе и с иностранными партнёрами. Приведите себя в порядок. Ну… сходите к стилисту, парикмахеру, куда там ещё ходят женщины… Вы сами должны знать. Зарплата у вас будет более, чем достойная.

      Вернувшись в отдел, она узнала ещё одну новость: половина сотрудников, пристроенных теперь уже бывшим начальником, и просто так просиживающих на своём месте, была уволена.

      А оставшаяся половина её возненавидела.

      …Включив в прихожей свет, ОНА скинула туфли и, повесив на плечики плащ, прошла в тёмную комнату.

      Несмотря на то, что в десять вечера на улице было светло, тёмно-изумрудные шторы во всю ширину стены плотно закрывали окна, не пропуская ни капли дневного света. И в период так ненавистных ей белых ночей ОНА ни разу не раскрывала их, предпочитая солнцу полумрак, царящий во всей квартире.

      Включив холодный свет, спускающийся с высокого потолка, Женщина достала из пакета коробки с едой, выложила их на мраморную чёрно-золотую столешницу и задумалась, наблюдая застывшим взглядом на светящееся синим цветом дно прозрачного чайника.

      Сегодня у неё юбилей. Полсотни лет…

      На работе её поздравляли, улыбались и дарили какие-то никчёмные безделушки… Но она знала, насколько всё это не искренне. И её бесили их лицедейство и притворничество, их натянутые улыбки и замасленные