На корабле полдень. Александр Зорич

именно, – и несут добычу мне…

      – …в борщик, – вполголоса завершил ее фразу кто-то из саперов, прячась за спинами товарищей.

      – Да будет вам известно, палочники Штока абсолютно несъедобны, – Афина сердито наморщила лоб. – Мы должны поймать четыре, а лучше пять, шесть штук… Это самая важная задача сегодняшнего утра.

      Над Зеркалом Царевны повисла пауза, наполненная тяжелым мужским сопением.

      Один из саперов смачно сплюнул.

      Другой вполголоса выругался.

      А третий сказал:

      – Товарищ старший сержант, разрешите обратиться!

      – Разрешаю, – Липин обернулся вполоборота на голос.

      – Согласен понести любое наказание, но я этих кузнечиков долбаных ловить отказываюсь. Отказываюсь, и все. У меня на руках вчера двое товарищей кровью истекли. А тут эти кузнечики, мать-перемать…

      – Я тоже отказываюсь. Я не спал сорок девять часов… Наказывайте и меня тоже!

      – И я никуда не пойду!

      – Я не клоун! Скучающих богачек развлекать не намерен!

      – Да к лешему такие задания!

      Старший сержант Липин посмотрел на Афину и виновато развел руками. Словно бы хотел сказать: «Вы же видите, личный состав утомлен».

      Ясное дело, он, как непосредственный начальник саперов, имел право им приказать. Но своим правом воспользоваться не спешил. Внутренне Липин был согласен с сослуживцами.

      – Это у них бунт, надо понимать? – спросила Афина у Григория.

      – Ну, бунт – это громко сказано… Я бы выразился тоньше: возрождение древних традиций демократического самоопределения в русской армии…

      Афина поморщилась.

      – Это когда и где они такие были, традиции?

      – Ну я не знаю… В новгородском войске?

      Афина была не из тех, кого легко сбить с выбранного курса каким-то «демократическим самоопределением» семи саперов.

      – Что ж, тогда мы будем ловить палочников вдвоем, – решительно резюмировала она. – Ты-то хоть не считаешь меня скучающей богачкой?

      – Я всегда с тобой, любимая, – уклончиво ответил Григорий.

      Наконец сказал свое веское слово и Розалинов. Все-таки он был старшим начальником и имел более чем достаточные полномочия, чтобы приказывать и саперам, и их командиру, старшему сержанту Липину.

      – Значит, так, мужики. Все, что вы тут наговорили, – это лишнее… Видного отечественного ученого обидели, правительственную программу срываете… Но о том, что вы три месяца вели непрерывные бои с клонами, – знаю. О том, что все последние дни вы трудились без устали на космодроме Новогеоргиевска, – тоже знаю! Что вчера попали под огонь каких-то клонских психов – мне тоже известно! Жизнь у вас не сахар. Поэтому постановляю: объявляется трехчасовой привал. Ешьте, спите, можете искупаться, если здесь вообще разрешено…

      – Категорически запрещено, – ледяным тоном сказала Афина и скрестила руки на груди.

      – Значит, без купания обойдетесь, – невозмутимо продолжил