На корабле полдень. Александр Зорич

как бы вам этого ни хотелось… Здесь водятся такие саламандры, одной капли яда которых хватит, чтобы убить сто человек! Я не шучу! Сто! Поэтому когда выкапываете грибницы, соблюдайте осторожность… – наставляла саперов Афина.

      На душе у нее было покойно и радостно.

      И от осознания того, что злосчастные палочники Штока уже пойманы, а значит, доброе начало их экспедиции положено, и от осознания того, что ей все же удалось как-то мотивировать, привлечь к работе саперов, и, не в последнюю очередь, от мечтаний о том, что скоро ведь ужин, а затем и долгожданный сон…

      Говорящие грибы казались Афине самой легкой целью из тех, что были отмечены в ее блокноте. В самом деле: они ведь не бегают, они только и ждут, когда же их выкопают…

      Афина уселась на заросшую мхом корягу, прикидывая, какой режим полива выставить на контейнерах, чтобы он совпадал с тем, к которому привыкли грибы, когда между деревьями пронесся истошный крик боли.

      – Ч-черт! Эта сучка меня укусила! Братва, укусила-а-а-а!

      Говорящие грибы повторили этот крик раз пятьдесят. А потом еще пятьдесят.

      Пострадавшим оказался рядовой Белошапко, худощавый, наголо стриженный двадцатилетний сибиряк с глазами навыкате.

      Он сидел возле особенно матерой грибницы. Рядом с его правым сапогом была небрежно воткнута в землю саперная лопатка – он как раз обкапывал грибницу, чтобы извлечь ее вместе со слоем почвы и переместить в контейнер.

      Свою правую руку с короткими, как у карлика, розовыми пальчиками он держал на весу, противоестественно изогнув запястье.

      Невозможно было не заметить, что рука его буквально на глазах делается из нежно-розовой ярко-красной, да еще и покрывается зловещими мраморными разводами.

      – Какой странный эффект… – пробормотала Афина. – Дайте-ка поглядеть!

      – Эта сучка меня укусила! – в сотый раз повторил Белошапко, истерично всхлипывая.

      – Какая сучка?

      – Да вот эта, полюбуйтесь! – сказал жирный мужской бас откуда-то сзади.

      Румяный здоровяк с орлиным носом и трехдневной щетиной – тогда Афина еще не знала, что его фамилия Павлов – нес метровую змею.

      В правой руке Павлова болталось туловище змеи. А на ладони левой – она тоже была в перчатке – лежала змеиная голова с причудливым выростом в затылочной части, имеющим форму широкого полумесяца.

      – Вот эта укусила, да? – уточнила Афина у Белошапко.

      – Она… Я только перчатку снял, чтобы сигарету достать из пачки, она вот тут лежала, – рядовой показал на невысокую полочку, которую образовывал ряд грибных шляпок, – а она башку свою отсюда ка-ак выпростает!

      – Хорошо, что вы не дали змее уйти, – искренне поблагодарила здоровяка Павлова Афина. – Теперь я хотя бы буду знать, какое противоядие искать!

      Белошапко тем временем побледнел еще сильнее и заныл:

      – Товарищ Афина, пожалуйста… Дайте какое-нибудь лекарство… Очень больно…

      – Подожди секунду!

      Взводный фельдшер – Алексей Прохорович – уже был тут как тут.

      Он извлек из распахнутого пластикового чемоданчика инъектор,