Большой пожар. Владимир Санин

занавесочки, туалет – завидно, даже у капитана такой нет. Только хочу попросить, именно попросить, а не, упаси бог, приказать: когда Рая заходит прибирать, погуляйте где-нибудь, а то, знаете, девка она хотя и простая, а так и хочется ее пожалеть, сказать ласковое слово. Мы, мужики, вообще ведь народ к бабе отзывчивый и жалостливый, особливо в море, когда на нее одну нас чертова дюжина.

      – Спасибо, учту, – с ледяной вежливостью сказал Корсаков.

      – Вот и хорошо, – весело продолжил Чернышев, – а то Рая похвасталась, будто вы ей линию жизни по ручке гадали и большую удачу от шатена посулили. А Гриша-то Букин – блондин! Вот у Раи головка закружилась: а кто он, этот шатен? Может, Паша, или Федя Перышкин, или, не смейтесь, вы? А девка – она ведь дура, она ошибиться запросто может, Виктор Сергеич, это мы не из лабораторных испытаний, а из практики нашей быстротекущей жизни усвоили. Так что вы уж лучше это… Никите погадайте.

      – Мне этот разговор неприятен, Алексей Архипович, – сказал Корсаков. – Переходите к главному.

      – Э-э, дорогой Виктор Сергеич, самое главное на корабле – это и есть так называемые пустяки… Спасибо, Паша, теперь чаек в самый раз. Только заварку, Паша, нужно выдерживать ровно восемь минут, а если семь или девять – уже не то. Приходи, научу, век благодарить будешь! Да, именно пустяки, Виктор Сергеич: кто-то не так на тебя посмотрел, не то слово сказал, радиограмма от жены с недомолвкой, щи пересолены, – глядишь, и все пошло наперекосяк. С виду рыбак – гранит, кувалдой не расшибешь, а на самом деле – ну просто ребенок, такой ранимый и обидчивый.

      – Особенно если обозвать его индюком или развеселым верблюдом, – не выдержал я.

      – Правильно, Паша, вот что значит профессиональная наблюдательность! – восторженно подхватил Чернышев. – Абсолютно недопустимые вещи, как услышишь подобное – сразу ко мне! Ладно, вас, ребята, конечно, интересует, что я подслушал под вашей дверью. Сразу оговорюсь, – Чернышев поднял кверху палец, – невольно, но с большим интересом и даже глубоким сочувствием. Первая мысль: а как бы я сам себя чувствовал, если б меня отдали под начало, скажем, Птахи? Да я бы на стенку полез! Так и вам, должно быть, неприятно и унизительно плавать под началом капитана, стыдно сказать, без ученой степени! И, осознав это, я тут же, не сходя с места, сложил бы с себя полномочия, если б не одна подспудная мысль: ни хрена вы пока что в обледенении судов не понимаете. Оверкиль модели в бассейне, Виктор Сергеич, так же похож на оверкиль в море, как вот этот спитой чай на изъятый у вас коньяк. И дай вам волю, вы сослепу такого наколобродите, что сами за варягами побежите. Не скажу, что вам здорово повезло с начальником экспедиции, но, раз уж бог или черт связал нас одной веревочкой, скрипите зубами и терпите.

      – Вот это другое дело! – с живостью воскликнул Корсаков. – Этак мы с вами до чего-нибудь и договоримся. В одном лучше разбираетесь вы, в другом – мы… Главное – установить полное взаимопонимание, воз у нас, в конце концов, один, и тащить его мы должны вместе и в одну сторону. Однако