Обратное эхо. Пабло Эскуэрто

губы дрожали.

      – Ты врешь, – сказал он, но голос был слабым, неуверенным.

      – Не верь, если хочешь, – ответила она. – Но я видела. И не я одна. Спроси у Йонаса. Он тоже что-то знает.

      Чайник засвистел, но Марта не двинулась. Эрик смотрел на нее, пытаясь понять, блефует она или нет. Потом схватил ленту и вышел, не сказав больше ни слова. Снег бил в лицо, ветер выл, как зверь. Он пошел к Йонасу – почтальон жил в конце улицы, в доме с красной крышей. Если Марта права, Йонас должен что-то сказать.

      Когда он дошел до дома, свет в окнах горел. Эрик постучал, дверь открыл Йонас – в свитере, с кружкой пива в руке. Его круглое лицо было красным, как всегда после работы.

      – Эрик? Ты чего? – спросил он, отступая, чтобы впустить его.

      – Марта сказала, ты что-то знаешь, – сказал Эрик, не тратя времени. – Про Анну. Про реку.

      Йонас замялся, поставил кружку на стол. Его глаза забегали, как у ребенка, пойманного на вранье.

      – Слушай, я не хотел тебе говорить. Думал, тебе и так тяжело, – начал он. – Но да, я видел кого-то. Неделю назад. У реки. Женщина в капюшоне. Я подумал… черт, я подумал, это она. Но это же бред, да?

      Эрик молчал, чувствуя, как мир рушится под ногами. Йонас смотрел на него, ожидая ответа, но ответа не было.

      Эрик стоял в тесной прихожей Йонаса, чувствуя, как тепло от печки обжигает щеки, но внутри оставался холод. Йонас смотрел на него, теребя край свитера, будто хотел что-то добавить, но не решался. На столе рядом с кружкой пива лежали ключи от грузовика, пачка писем и старый фонарик с потрескавшимся стеклом. Дом пах дровами и чем-то жирным – наверное, Йонас жарил картошку, как всегда после смены. Эрик не сел, хотя Йонас указал на стул. Он не мог сидеть. Не сейчас.

      – Расскажи все, – сказал Эрик, голос был низким, почти рычанием. – Что ты видел?

      Йонас вздохнул, провел рукой по лысеющему затылку. Его пальцы оставили влажный след – он нервничал.

      – Это было неделю назад, – начал он. – Я развозил посылки, уже темно было. Проезжал мимо реки, знаешь, там, где поворот перед мостом. Фары выхватили кого-то. Женщина стояла у воды, в капюшоне, спиной ко мне. Я подумал, может, заблудилась – там же никого не бывает зимой. Притормозил, посигналил. Она обернулась, но… черт, Эрик, я не разглядел лица. Капюшон закрывал. А потом она просто ушла. Быстро, в лес. Я крикнул, но она не остановилась.

      – Почему ты решил, что это Анна? – Эрик сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

      Йонас замялся, посмотрел на кружку, будто там был ответ.

      – Куртка, – сказал он наконец. – Такая же, как у нее. Зеленая, с капюшоном. Я помню, как она в ней ходила. И еще… она стояла так же. Знаешь, как Анна всегда замирала, когда думала? Плечи чуть вперед, голова вниз. Я тогда подумал, что это бред, что мне показалось. Но теперь ты тут, и Марта говорит… Я не знаю, Эрик.

      Эрик молчал. Зеленая куртка. Он сам подарил ее Анне на ее двадцать пятый день рождения. Она носила ее везде, даже когда та выцвела и порвалась на локтях. Полиция нашла ее в этой куртке у реки – мокрая, с пятнами грязи. Ее забрали как улику, а потом вернули ему в пластиковом пакете. Она до