The Гриша. Александр Маслов

рано, потому что надо было собираться к бабушке. Вообще, что это за мода такая – ездить к бабушкам? Почему все родители, словно сговорившись, отправляют своих детей к бабушкам? Причем делают это всегда очень рано утром, не думая о том, что их дети хотят спать. Очень хотят!

      – Григорий, ты уже проснулся? А? Гриша?

      – Конечно, я проснулся, вы же гремите, как слоны, – проворчал я и попытался спрятаться под одеялом.

      – Вообще-то, мы и есть слоны, – хрипловато усмехнулся дедушка и брызнул водой мне в лицо.

      – Ну деда! – захныкал я.

      – Слоны боятся только мышей, а воду любят, – ответил дед и стащил с меня одеяло.

      – Гриша, вставай немедленно, мы и так разрешили тебе подольше поспать! – крикнула мама откуда-то со стороны кухни.

      Боже, неужели она и правда думала, что я спал? Тут разве можно спать? Я вообще не был уверен, что когда-нибудь снова смогу здесь заснуть.

      – Иду! – крикнул я в ответ.

      Вытер мокрое от воды лицо об подушку и резко встал с кровати. Подошел к окну, чтобы открыть шторы, но дед подкрался со спины, отвесил мне подзатыльник и попытался сбежать. Я тут же погнался следом.

      Наигравшись с дедом, я принялся собирать свои вещи в рюкзак. Носки, трусы, штаны, кепки, книги, перочинный ножик, значки, футболку, шорты. До кучи зачем-то положил теплый вязаный свитер.

      Как только я отыскал в комнате новенький тетрис и положил его к остальным вещам, в комнату зашла мама:

      – Гриша, ну сколько можно тебя будить? Мы же опаздываем. Давай мигом в ванную, завтракать и в путь!

      – Слушаюсь и повинуюсь! – ответил я, насвистывая и направляясь принимать водные процедуры.

      Я, как и многие дети, жутко не любил мыться, но мне очень нравилось ходить после душа с мокрыми волосами. Можно было сделать себе любую прическу и подолгу кривляться перед зеркалом.

      После душа я окончательно проснулся, и у меня не на шутку разыгрался аппетит. Я пришел на кухню, где вкусно пахло блинами. Мама поставила на стол огромную чашку с горячим чаем. Я никогда не допивал чай до конца, но всегда просил наливать мне самую большую чашку, потому что из большой чашки пил только дед. Мне нравилось, как он становился очень важным, когда принимал трапезу, и я невольно копировал его.

      Вообще, мой дедушка был забавным малым. Рядом с ним мне всегда было весело. Я часто рассказывал маме о том, как мы с ним играли и смеялись. Я видел, что она радовалась за нас, но иногда дед творил вещи, которые выходили за рамки ее понимания о приличии. Тогда она очень стыдилась его поведения и не разрешала мне с ним играть.

      Однажды он в одних трусах мыл окна у нас дома – помогал по хозяйству. Его же хозяйство пугало и смущало прохожих, идущих время от времени под окнами нашей квартиры. А поскольку мы жили на первом этаже, то не заметить деда было почти невозможно. При этом он делал все осознанно: намывая окна, он улыбался и подмигивал проходящим мимо людям, стараясь максимально привлечь к себе внимание. Кто-то смеялся, а кто-то ускорял шаг, шепча под нос проклятия.

      А еще дед частенько