Гори, огонь! Меня не тронь!. Лора Олеева

вот как после слов этих от сватовства отказаться? Как в глаза несостоявшемуся тестю смотреть? Как богам потом молиться? Последнее желание отцово презрел, больного князя не уважил, о подданных своих не подумал. А о чем думал ты, Белогор?

      А думал Белогор о той девочке, на которую его брат в лесу набрел.

      Увидел ее Белогор и замер. Рассказывала ему бабушка, что первые люди из деревьев вышли. Решили, мол, боги создать новых существ, вот их из деревьев и создали. И вправду порой думал Белогор, что одни люди похожи на стройные прямые деревья, которые растут и прикрывают раскидистой кроной стоящих под ними. Но другим свет не застят. А есть другие, с трухлявой сердцевиной. С виду – крепкий дуб, а внутри он уже весь сгнил на корню. И другие есть, те, что вокруг никому жить не дают, душат своими ветвями, своими корнями.

      Но эта девочка вышла словно из стройной молодой березки. И поплыла по лугу. Белогор даже не сразу понял, что она делает, только та что-то приговаривала и наклонялась к земле, словно разговаривая с ней. И все вокруг отзывалось на ее шепот – и кружащееся в шелесте листьев небо, и льнущие к ласковым рукам ветерка травы, и клонящие вниз к девушке вершины деревья. Весь мир, казалось, тянул к ее свету свои руки. Замер Белогор, боясь нарушить сказку, боясь словом спугнуть чудесное виденье.

      Но тут красавицу заметил Буеслав. Встал у нее на пути со своей обычной ухмылкой и ждал, пока незнакомка не уткнулась в него. Вот тогда и поспешил Белогор, чтобы заступиться в случае чего за девушку. Глянул раз в глаза цвета лесных колокольчиков и почувствовал, как сердце заныло, проваливаясь куда-то вниз.

      Есть такие места в лесу, чаруса называются. Вроде идешь по лесу, потом в прогалине между деревьями видишь сказочную полянку, поросшую сочной травой и пламенеющую жарками. Но стоит ступить на такую полянку, как нога тут же провалится. Потому что под тонкой травяной подушкой бездонное болото, не способное удержать даже вес зайца или горностая. И засосет тебя чаруса, потянет ко дну, где среди ила и гниющих веток живут навьи твари.

      Вот и сейчас почувствовал князь, что тонет. Слушал, как веселая девчонка брату его от ворот поворот давала, посмеивался для вида, а сердце так и замирало от непонятной тоски и восторга. И отъехал Белогор от греха подальше – зачем же сердце бередить понапрасну да голову себе дурить.

      А когда стал брат ему со смехом рассказывать, как сбежала от него красотка в лесу, словно лешачиха это была или ведьма лесная, то с сожалением подумал: прав Буеслав, не бывает среди обычных людей существ таких. Наваждение, видимо, это было. Или показалась им для смеха богиня Леля. Недаром не шла девушка, а плыла над травой, недаром шепталась она с красодневом, и загорался тот золотыми огнями. Показалась Леля, душу разбередила, а сама улетела в звонкое небо птичьим пением, рассыпалась по полянкам нежными незабудками, растаяла в лесном ароматном воздухе. Ау, Белогор, ищи свое видение по лесным чащам, майся душными ночами от сердечной тоски, сжимай до боли в кулак пальцы, сквозь которые просочилась сказка. Просочилась и улетела.