Человек в футляре. Антон Чехов

а их оставь… Благодаря тебе они перестали ходить лечиться.

      – Ага, перестали! – ухмыльнулся генерал. – Обиделись! Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав. Хо-хо… А это, Анюта, хорошо, что они перестали ходить. Я очень рад… Ведь твое лечение не приносит ничего, кроме вреда! Вместо того чтоб лечиться в земской больнице у врача, по правилам науки, они ходят к тебе от всех болезней содой да касторкой лечиться. Большой вред!

      Анна Михайловна пристально поглядела на старика, подумала и вдруг побледнела.

      – Конечно! – продолжал болтать генерал. – В медицине прежде всего нужны знания, а потом уж филантропия, без знаний же она – шарлатанство… Да и по закону ты не имеешь права лечить. По-моему, ты гораздо больше принесешь пользы больному, если грубо погонишь его к врачу, чем сама начнешь лечить.

      Генерал помолчал и продолжал:

      – Если тебе не нравится мое обращение с ними, то изволь, я прекращу разговоры, хотя, впрочем… если рассуждать по совести, искренность по отношению к ним гораздо лучше молчания и поклонения. Александр Македонский великий человек, но стульев ломать не следует{62}, так и русский народ – великий народ, но из этого не следует, что ему нельзя в лицо правду говорить. Нельзя из народа болонку делать. Эти ces moujiks такие же люди, как и мы с тобой, с такими же недостатками, а потому не молиться на них, не няньчиться, а учить их нужно, исправлять… внушать…

      – Не нам их учить… – пробормотала генеральша. – Мы у них поучиться можем.

      – Чему это?

      – Мало ли чему… Да хоть бы… трудолюбию…

      – Трудолюбию? А? Ты сказала: трудолюбию?

      Генерал поперхнулся, вскочил из-за стола и зашагал по комнате.

      – А я разве не трудился? – вспыхнул он. – Впрочем… я интеллигент, я не moujik, где же мне трудиться? Я… я интеллигент!

      Старик не на шутку обиделся, и его лицо приняло мальчишески-капризное выражение.

      – Через мои руки тысячи солдат прошло… я околевал на войне, схватил на всю жизнь ревматизм и… и я не трудился! Или, скажешь, мне у этого твоего народа страдать поучиться? Конечно, разве я страдал когда-нибудь? Я потерял родную дочь… то, что привязывало еще к жизни в этой проклятой старости! И я не страдал!

      При внезапном воспоминании о дочери старики вдруг заплакали и стали утираться салфетками.

      – И мы не страдаем! – всхлипывал генерал, давая волю слезам. – У них есть цель жизни… вера, а у нас одни вопросы… вопросы и ужас! Мы не страдаем!

      Оба старика почувствовали друг к другу жалость. Они сели рядом, прижались друг к другу и проплакали вместе часа два. После этого они смело уже глядели в глаза один другому и смело говорили о дочери, о прошедшем и о грозившем будущем.

      Вечером легли они спать в одной комнате. Старик говорил без умолку и мешал жене спать.

      – Боже, какой у меня характер! – говорил он. – Ну, к чему я говорил тебе всё это? Ведь то были иллюзии, а человеку, особенно в старости, естественно жить иллюзиями. Своей болтовней я отнял у тебя

62

Александр Македонский великий человек, но стульев ломать не следует… – неточная цитата из «Ревизора» Гоголя («Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?»; слова Городничего; д. I, явл. 1).