Украденная жена. Моей будешь, сказал!. Рокси Нокс

мольбы, которые никто не услышал. Мама, папа, их надежды на меня и последующие разочарования. Лицо Касима, такое самодовольное и чужое. Хотелось бы посмотреть на него в тот момент, когда он поймет, что меня умыкнули.

      Неужели все кончено? Неужели это мой конец?

      Меня бережно кладут на что-то мягкое. Пахнет кожей, значит салон авто. Дверь хлопает, и я проваливаюсь в липкую, душную темноту. Мотор ревет, и мы трогаемся. Куда? Зачем?

      Слезы текут под мешком. Горячие, соленые, они обжигают кожу. Я задыхаюсь. В легких не хватает воздуха. Молю о милости. Молю о помощи. Молю о спасении. Но в ответ только слышу рев мотора и бешеное биение моего сердца.

      Этот мешок – моя тюрьма. И я знаю, что моя прежняя жизнь, та жизнь, в которой я должна была выйти замуж за нелюбимого, закончилась. Но что ждет меня впереди? Этот вопрос хуже любого кошмара.

      Машина дергается, подпрыгивает на ухабах. Пытаюсь считать секунды, чтобы хоть как-то ориентироваться во времени, но страх сбивает счет. Каждая кочка отзывается болью в теле, напоминая о моей беспомощности. Где мы? Сколько еще ехать?

      – Прости, Ками, – слышу до боли знакомый голос, а потом чувствую укол в руке. Не успеваю как следует разозлиться и проваливаюсь в сон.

      ***

      Сознание возвращается рывками, как старый телевизор, у которого барахлит кинескоп. Сначала просто боль – тупая, пульсирующая в висках. Потом – холод. И только потом – картинка, которую я успела выхватить краем оцепеневшего сознания.

      Дом. Не дом – каменная крепость, прилепившаяся к склону горы. Стены сложены из грубых, серых валунов, окна маленькие, словно бойницы. Через одно из них пробивался слабый, бледный свет. Вокруг – ничего. Только горы. Суровые, молчаливые, уходящие в бесконечность. Ни деревца, ни признака жилья. Ни души.

      Ветер завывает за стенами, словно дикий зверь, бьющийся в клетке. Я лежу на узкой кровати, укрытая толстым, грубым одеялом. Комната почти пуста: кровать, грубый деревянный стол, стул и старый, потемневший от времени сундук в углу. На столе стоит глиняная кружка и миска с чем-то, похожим на остывшую кашу. Есть не хочется. Хочется кричать.

      Пытаюсь встать, но ноги не слушаются. Слабость сковала все тело. Голова кружится. Приваливаюсь к стене, пытаясь прийти в себя. В памяти всплывают обрывки событий: свадьба, веселье, лица родных и друзей… А потом – темнота. И этот кошмар. Меня похитили.

      Вдруг дверь с глухим скрипом отворяется. На пороге стоит он. Тот, кто разрушил мою жизнь.

      Расул.

      Высокий, широкоплечий, с суровым, невозмутимым лицом. Черные, как смоль, глаза смотрят на меня пристально, изучающе. В них нет ни раскаяния, ни сочувствия. Только холодный расчет. Он молча входит в комнату, закрывает дверь и встает напротив меня, загораживая собой тусклый свет.

      Молчание давит. Я чувствую, как гнев медленно, но верно закипает во мне. Страх уступает место ярости. Я больше не испуганная девушка и невеста, которую украли. Я львица, готовая защищать себя.

      – Зачем ты это сделал? – хриплю, с трудом разлепляя пересохшие губы.

      Он не отвечает. Просто смотрит.

      И