Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь. Алекса Гранд

дрему. А сегодня пришел раньше, чем я успела разлепить воспаленные глаза.

      С неизменной чашкой горячего чая. Медом. Влажным полотенцем. И с тревогой, читающейся в каждом жесте.

      – Ты как?

      – Бывало и лучше. Соня…?

      Хриплю я и непроизвольно морщусь. В глотку будто насыпали песка. Голос больше напоминает вороний клекот. Жалкое зрелище.

      – Не заразилась, не волнуйся. Температура нормальная. Позавтракала с аппетитом.

      – Ты сварил кашу?

      – Пожарил омлет.

      Сообщает Гордей, оттирая пот с моего виска. Я же выдыхаю с облегчением. Паника отступает, а вот простуда нет.

      Есть совершенно не хочется. Пить тоже. Но я упрямо вливаю в себя заваренный чай и надеюсь, что к вечеру станет немного лучше.

      Проследив, что я не оставила в чашке ни капли, Северский заставляет меня выпить противовирусное и бережно подтыкает край одеяла.

      Интересно, он обо всех близких так заботится? О сестре? Брате? Диляре?

      Глупые мысли лезут в голову, и я стараюсь скорее от них отмахнуться. Строить иллюзорные воздушные замки – худшее, что можно представить в моей ситуации.

      Два дня назад мне изменил супруг, а я гадаю, нет ли двойного дна в поступках другого мужчины.

      – Спи, Ника. Сон – лучшее лекарство.

      – И как можно больше жидкости. Помню.

      Трогая ладонью мой лоб, согласно кивает Гордей, и я вынуждена признать, что мне нравятся его прикосновения. Вадим редко носился со мной, когда я простывала. Сбегал на работу, оправдывался командировками или совещаниями, а я, дурочка, считала, что это нормально.

      Муж занят. Муж зарабатывает деньги, чтобы обеспечить семью. Наивная…

      Криво ухмыляюсь и ощущаю, как веки постепенно тяжелеют. Начинают действовать таблетки.

      – Спасибо.

      Произношу едва слышно пересохшими губами и вскоре уплываю в объятья Морфея, краем сознания цепляясь за приглушенные мягкие шаги.

      В реальности Гордей уходит. А вот в фантазиях остается рядом. Помогает мне вскарабкаться на черный байк с небольшой царапиной на левом боку, поворачивает ключ в замке зажигания и резво стартует с места.

      Мы стремительно набираем скорость, обгоняем ползущие, словно черепахи, автомобили и несемся навстречу неизвестности. Оба захлебываемся в эйфории. Порыв сильного ветра пробирается под одежду, я зябко ежусь и резко распахиваю глаза.

      – Я решил немного проветрить, – поясняет Северский, закрывая окно, и кивком головы указывает на тарелку с бульоном, стоящую на тумбочке рядом с кроватью. – Надо поесть.

      – Не хочу.

      Капризничаю, словно ребенок, но Гордея мои робкие попытки сопротивления не впечатляют. Он решительно опускается на постель и принимается меня кормить.

      Стыдно-то как.

      – Ложку за Соню. Ложку за Деда Мороза. Ложку за Снегурочку. Тебе нужны силы.

      Он мастерски заговаривает мне зубы, а я послушно съедаю почти весь бульон и никак не могу отделаться от навязчивых картинок. Представляю, как Северский разделывает курицу, а позже снимает пенку, и невольно краснею.

      От меня одни