Междумирье. Аалека Вальц

девушку.

      – Спасибо, но, наверное, я лучше сама, – она украдкой взглянула на него, и кровь застучала в висках так, что пришлось зажмуриться.

      – Почему тебя так рано выписали? – серьезный лазурный взгляд слегка прищуренных глаз не позволил приступить к объявленному побегу.

      – Я хорошо себя чувствовала. Хотелось домой, – Агата говорила больше своему пакету, устроившемуся на коленях, чем парню.

      – Но ты шла в направлении города, – продолжил он вопросы.

      – Да, я забыла выписку.

      – Забыла выписку, и в полуживом состоянии решила вернуться за ней пешком? А почему тебя не забрала бабушка?

      Агата отвернулась к окну. В машине было прохладно, а в кресле удобно – захотелось спать, хотя стоило испугаться или лучше самой бомбардировать вопросами. “Можно опять заплакать, и тогда он не тронет, а ещё можно биться о стекло, закричать в истерике – тогда вообще выпустит, как умалишённую”. Пока думала, к какому варианту прибегнуть, поняла, что ничего из этого не хочет. Просто дурной кошмар, злая игра воображения, так не бывает. И она встретилась с его взглядом в отражении стекла.

      – Тебе уже рассказали про версию о том, как ты попала в больницу? – Михаил рассматривал бледное лицо, обманчиво спокойное.

      – Да, – Агата помолчала, – только что. П-подруга.

      – И?

      – Что? – переспросила шёпотом Агата.

      – Что ты думаешь по этому поводу?

      – Ничего, – она зашуршала пакетом и уточнила: – Ничего не думаю.

      Михаил иронично улыбнулся. Он следил за каждым мимолётным движением девушки.

      – Ты веришь в то, что я тебя изнасиловал?

      Агата вздрогнула от последнего слова, сжала ладони и спрятала их подмышками.

      – Я просто не понимаю, – опять сказала больше своим коленям, чем Михаилу, – не понимаю, как такое могут говорить. Почему?

      – Ты не понимаешь?… – Агата молчала. – Оффкорс… Но, ведь не исключаешь версии, что это может быть правда? Что я действительно опоил тебя, чтобы изнасиловать? – Михаил подчёркивал это слово специально, не переставая кривить в усмешке рот.

      – К сожалению, я не помню, – она выделила фразу и шёпотом забубнила: – Не знаю, что сказать. Мне необходимо в больницу. Надо забрать заключение.

      – Посмотри на меня, – голос мужчины ожесточился.

      – Я не могу, я просто… мне надо… – она оторвалась и взглянула на него и… вот значит, как действует временная воронка.

      Словно в замедленной съёмке моментальной и вечной фотографией в памяти остался образ, даже спустя годы пробивающий в ней броню: белая рубашка с закатанными рукавами, идеальная причёска с выбившейся прядью на лбу и самые притягательные для нее черты лица. Контроль, переплетённый с чувствами.

      – Знаешь, Агата, но я то помню, что произошло, – сказал спокойно Михаил.

      – Я уверена, что говорят враньё, – ответила она, пряча свои чувства.

      – О, этот вежливый