Кино и немцы. Темиртас Ковжасаров

спустился вниз. Вот он, хор-р-роший мой! За дверью подъезда таился слегка проржавелый и погнутый лом. Взяв его наперевес и невольно сравнивая себя с “зеленым беретом”, я штурмом взял свой, пятый этаж и на крыльях победы ворвался в квартиру. Посредством испытанного приема “коли – отставить”, к маленькой штукатурной язве на стене моментально добавилось несколько глубоких. Заиграла, забегала кровь. Мышцы приятно затяжелели пробивной мощью, и на спине выступила испарина. “Го!!!” – гортанно-хрипло заорал я, чувствуя как лом свободно проникает в стену.

      Разломать здоровенную дыру было делом нескольких секунд. Я разгреб глазами поднявшуюся пыль и обнаружил испуганно-агрессивное лицо соседа. Оно, то есть лицо, маячило на безопасном от дыры расстоянии. Одна его щека густо пенилась, и  в наступившей тишине даже было слышно, как возмущенно лопались мыльные пузырьки. Другую щеку уже опустошила бритва, которую он и держал в руках, шпажно выставив вперед.

      Я просунул в дыру голову и поделился: “Вот, мама умерла”. Мышцы на его голове бурно отреагировали на мое сообщение – сначала поехали назад редкие волосы. Морщины собрались, немного не доезжая до лысины, и потянули за собой тоненькие, как у женщины, которая их выщипывает, брови. Брови, в свою очередь, образовывали два домика и веки, словно две кооперативные юбочки из кожзаменителя, задрались вверх, обнажив вопреки логично ожидаемых круглых коленок, не менее круглые глаза, пусть отдаленно, но все же напоминающих коленки. Сформировав таким образом свое лицо, сосед намертво зафиксировал его в состоянии удивления и теперь выполнял пантомимическое упражнение “я статуя”. Точно такое же упражнение выполняла болонка соседа, стоявшая у его правой ноги, как и положено всякой дисциплинированной собаке. Скульптурную группу дополняла голова жены соседа, торчащая из дверей комнаты. Видимо, жена была бездарной ученицей в школе, поэтому она “близко к тексту” списала выражение лица у мужа с болонкой и нахально полагая, что я этого не заметил, тоже заморозила свою физиономию в состоянии удивления (см. Выше).

      Дурацкая семейка явно пренебрегала обязанностью каждого культурного человека отвечать, когда к нему обращаются и продолжала стоять молча или молчать стоя, что впрочем, все равно. Общаться с этими остолопами, было бессмысленно.

      Я вылез в дыру по пояс и дотянулся до кирпичей, свалившихся в их комнату. Кряхтя и пачкаясь в сухой штукатурке, втащил их внутрь своей берлоги и поплелся в ванную – заводить раствор. Осталось немного цемента от последнего ремонта. За песком придется переться аж в песочницу. Наверняка, эти вечно прибитые к скамеечкам старухи, начнут орать, что я отбираю у бедных деток последний песок. И ведь совсем не подумают вспомнить, подлые твари, сколько этого самого «последнего», они перетаскали своим кошкам, чтобы те культурно делали в него, по большому и по маленькому. А может,  ящики с песком нужны им для алиби, когда соседи начинают сражаться за экологически чистый воздух в подъезде? Может, и специально натравливают зловредные бестии