Свет Санторини. Антон Райн

был мир, где он победитель. Вымыслом казался весь суровый обиход реальности. Там, где он плачет от невозможности понять обидчиков, он быть не хочет, а там, где стоит у штурвала корабля – находится всегда. Пусть, конечно, все это на самом деле наоборот. Но он знал – все изменится. И произойдет это не в каком-то там будущем, нет. Это произойдет прямо здесь и сейчас. И будет всегда.

      Он будет сидеть так же на камне и представлять себе печали и беды других людей, их радости, переживания. И тогда он точно сможет сделать много добра. Он сумеет помочь и дать совет. Будет способен протянуть руку и тоже поднять чей-нибудь ранец, брошенный хулиганами в пыль. Он сумеет рассказать другим людям – как не нужно поступать, чтобы другим было плохо. Он поведает много дивных историй и нарисует невообразимое количество чудесных рисунков. Кристос это знал. Потому что именно сейчас, в этот самый момент, все уже было так.

      Из мыслей вырвала новая тревога. Он отвел глаза от изображенного на стене мула и посмотрел в сторону горизонта. Солнце медленно пряталось за скалу, оставляя освещенной лишь половину гротика. Какое-то гнетущее чувство зашевелилось в груди. Нечто неприятное и нежданное.

      Мальчик поднялся на ноги и прошелся взад-вперед.

      «Нет, – думал он, – ничего плохого нет и быть не может».

      «Все хорошо. Скоро я пойду к деду, и буду водить мулов с туристами. Стану поить и кормить уставших. Все, как всегда. Потом, только солнце усядется, мы разведем всех по стойлам, а сами отправимся в таверну старика Влассиса. И под его шепелявую болтовню будем ужинать. Дед как обычно выпьет стакан-два вина, а я могу рассчитывать на апельсиновый сок и питу. После мы медленно пойдем к дому. Узкими улочками, мимо шумных отелей и уютных таверн, ресторанов и уличных кафе. Мы пойдем домой, минуя смешливые толпы и влюбленные пары, любопытные взгляды и лучезарные улыбки. Мы будем вдыхать ароматы ночи – цветущую магнолию и дым от печей.

      Как хорошо, когда везде слышен смех. Когда, даже засыпая, слышишь его и знаешь, что все хорошо. Потому что, когда люди смеются – им хорошо, а если хорошо даже одному человеку, значит хорошо всем. Дед ворчит на шарканье ног по крыше. Но мне это нравится. Я люблю ощущение, что рядом всегда кто-то есть».

      Кристос все же смог прогнать тревогу из сердца и решил немедля покинуть гротик. Он предполагал, что, когда увидит деда, ему станет намного спокойней. Ведь тот всегда умел обосновать любые беспокойства и свести их на нет.

      Мальчик взобрался по скале, как обычно рискуя сорваться вниз и пропасть навсегда, поднял свой ранец, повесил на плечи и быстрым шагом направился к городу. Было бы неплохо, думал он, встретить ту иностранку и поблагодарить ее. Кто знает, где она сейчас?

      Солнце медленно клонилось к закату, а ветер становился злее. Он бил в лицо и словно преграждал путь мальчику. Будто твердил, завывая в ушах: «Не ходи никуда, не ходи». От того немыслимая тревога становилась сильнее, а Кристос ускорял шаг.

      6

      Света села в машину и включила радио.