Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии. Георгий Янс

художества

      По грунту цинковых белил

      Он пишет сепией и сажей

      И горсткой грустных персонажей

      Ландшафт дворцовый населил.

      Офорта монохромный лист.

      Цвет лишь местами – блики, пятна.

      Ноябрь – классический стилист:

      Рисует скучно, но опрятно.

      Плеснёт водой по площадям,

      Прибавит кобальта на лица….

      Пусть осень, красок не щадя,

      Дождём на лица будет литься,

      Пусть разольётся серый тон –

      По стёклам, кровлям, тротуарам,

      И вновь сойдутся все на том,

      Что год опять промчался даром,

      Что ждать чудес от ноября

      Смешно (как, впрочем, и от мая),

      Что день за днём уходят зря,

      Надежды глупые ломая.

      Забросив краски и тоски

      Набрав с палитр на кончик кисти,

      Он тем смелей кладёт мазки,

      Чем день серей и неказистей.

      Расплылся контур островов

      В холодной уистлеровской гамме,

      Лишь отраженья невских львов

      Дрожат на мутной амальгаме,

      И дня лишь не хватает, чтоб,

      Расставив флюгера буйками,

      Нырнули в зиму, как в потоп,

      Дворы со вздетыми руками.

      2. Зима. Свидание с мёртвым Поэтом

      Здесь февраль – как октябрь на Васильевском. Ветер с залива –

      Как шприцом нагнетает остылую лимфу в каналы

      Варикозной Венеции. Гид тарахтит торопливо,

      Но внимают ему лишь немногие оригиналы.

      Город пуст. Одинокие группки японцев и русских

      Семенят по Риальто – без летней губительной давки,

      У Сан‑Марко позируют и в разветвлениях узких

      Разбредаются порознь, ища сувенирные лавки.

      Зря сюда я приехал. Иль этого серого неба

      Не хватало мне дома? Иль ваших дурацких бьеннале

      Я не видел? Зачем в этом тусклом подобьи Эреба

      Соль меня пропитала, как ветхие сваи в Канале?

      Соль меня пропитала, как киль развалюхи моторной,

      Что доставит меня на пологий приземистый остров:

      Если взглядом его отыскать с Кампанилы соборной, –

      Он едва различим, как над эллинской строчкой апостроф.

      Там я встречу Его. Он при жизни не мог и помыслить

      Обо мне, для кого стал он частью раздумий привычных.

      Чтоб не сбиться с пути, мне маршрут надо строго расчислить –

      В лабиринте надгробий, меж надписей иноязычных.

      Вот цветник. Постою – и назад: по густым, как олифа,

      Черным водам Летейским. Назад – с неизбывною грустью –

      К островам обитаемым – в сердце чужого залива,

      Столь подобного ныне предзимнему Невскому устью.

      3. Лето. Напоминание о неизбежной осени

      Вдоль поля – бесконечными стогами,

      Цепляя сапогами за стерню,

      Я брёл, попутно кроя матюгами

      Себя, весь мир и прочую фигню.

      Лицо секло холодной, острой дрянью,

      Дул ветер, как поддатый тромбонист,

      А купа ив, склонив