Князь Московский. Евгений Александрович Иванов

послышался звук лязга запоров. Со скрипом отворилась дверь в камеру.

      – Терехов, на выход! – громыхнуло из открывшейся двери. Андрей вздрогнул, но не поднялся. Он буквально чувствовал, что сходит с ума, и ему было всё равно, что и как с ним будет.

      – Эй, студент! Вставай! А то я сейчас зайду, и ни тебе, ни мне не понравятся последствия, а ты всё равно пойдёшь, только болеть всё будет, но уже не вылечит тебя Его Высочество, нету его здеся!!

      И тут же раздался хриплый смех из нескольких глоток.

      – А ха! Да уж, точно! Не тути!! – хохотали эти прислужники деспота, а Андрей встал, оправился, как мог, и с гордо вскинутой головой двинулся на выход. «Нет, никогда я не буду перед вами унижаться, псы!» – думал Андрей, выходя из камеры, и тут его прострелила жгучая боль, она пробила низ груди и зажало горло, заставляя хрипеть и не разрешая дышать.

      – Чито ваше благородия, пониже носик опустили, ну тогда пойдёмти, ваш ждут, гы гы гы – хрюкал жандарм, волоча за шиворот Андрея, а тот, еле переставляя ноги, семенил за ним.

      Глава восьмая

      – Что случилось в Первой градской больнице, Серёжа? – спросила Элли серьёзно, глядя на меня пристально и внимательно.

      Мы лежали в моих покоях чуть запыхавшиеся и довольные друг другом. Её головка покоилась на моей руке, и была Элли в этот момент очаровательно беспомощна.

      «Ну, думаю, капельку правды можно ей выдать», – смотря на её голое плечико, подумал я.

      – Я не знаю, как это назвать. Просто понял, как и что делать, меня будто само потянуло сделать именно так. Не чувствую в себе чего- либо необычного, только радость от нашей близости, ну и, конечно, спина стала поменьше болеть, – сказал я и притянул эту любопытную особу к себе.

      Мы поцеловались и решили ещё разок повторить нашу любовную борьбу.

      Вообще, конечно, Елизавета долго сдерживала своё любопытство, и это было очень ценно. Всё моё окружение уже по несколько раз пыталось так или иначе задать этот вопрос. А Шувалов так чуть ли не за пуговицу начал меня хватать сразу после того, как мы остались одни в моём кабинете.

      – Сергей Александрович, простите меня за дерзость, объясните мне, чему мы были свидетелями? Мистического действия или чего-то другого? Я видел свет, исходящий из ваших рук. Скажите, что я видел? – Шувалов в волнении ломал руки. Сам граф не был сильно набожным человеком, конечно, соблюдал посты, потому что положение обязывало, но он никогда и не высказывал сомнений в Боге, просто был равнодушен к вере. А тут – Чудо!

      «М-да, вот и отыгралось мне моё мистифицирование, а ведь это цветочки, вот дойдет история до Петербурга, тогда и ягодки пойдут».

      – Что вы хотите от меня, Павел Павлович? – решил я уточнить и обозначить границы интересующего его вопроса.

      – Я не знаю! Я боюсь ответа и желаю его… – мялся Шувалов. – Ведь это невероятно! И как? И чем?! Божия это ли сила или… или Ваша? – добавил он шёпотом.

      «А ведь это вариант. Но его мы отыграем позже».

      – Под этим солнцем всё Божие, граф, не может быть по-другому, запомните, Павел Павлович.