Между нами, девочками. Лидия Евгеньевна Короткова

притащишь в подоле.

      Осторожней с ними, дочка,

      нюх у них на юных дур.

      В носовом моём платочке

      две зарплаты – пять купюр.

      Там тусовки, вечеринки

      от зари и до зари.

      Купишь новые ботинки,

      Брошку, вон, мою возьми.

      От ребят из общежитий,

      не забудь, бегом беги, –

      посоветовала Титя, –

      честь девичью береги.

      Не сори деньгами, кстати:

      растранжиришь – больше нет.

      Здесь на крайний случай хватит,

      чтобы взять домой билет.

      – От меня ещё полтыщи,

      до вагона довезу, –

      волосатым кулачищем

      Губошлёп смахнул слезу.

      Подогнал кобылу Дусю,

      чемоданы положил.

      – За неё я так боюся!..

      – Тить, довольно, не блажи.

      – Им девчонка, словно мошка:

      хлоп! – была и не была…

      – Ну, присядем на дорожку.

      Но, ленивая! Пошла!!

      Верить, нет ли, как хотите:

      вся деревня, их родня,

      все, за исключеньем Тити,

      пили с радости три дня.

      Губошлёп, на прочих глядя,

      был расслабиться не прочь,

      не судите бога ради:

      за жену пил и за дочь.

      От Грошовки дальше, дальше,

      электричка: тук-тук-тук!

      А прислуга адмиральши

      отбивается от рук.

      Прибывают выпускницы

      из деревни каждый год,

      чтобы взбрыкивать в столице,

      с ней такое не пройдёт.

      Подмосковные девахи!

      В них почтенья ни на грош:

      поживут недельку в страхе –

      вынь зарплату да положь!

      Нерадивые служанки,

      мажордом и повара –

      все изучены с изнанки

      и уволены вчера.

      Все агентства забодала,

      даже голос сорвала –

      ни в одной потенциала

      претендентке не нашла.

      А пока без них страдала,

      в Интернете блог вела

      про секреты адмирала

      и семейные дела.

      Между тем плетутся споро,

      без восторгов и злобы,

      хитроумные узоры

      для сценария судьбы.

      Электричка, вздрогнув телом,

      у перрона замерла,

      и красавица несмело

      в многолюдный мир вошла.

      Вместе с крохотной частицей

      Петьки Пупкина внутри

      приняла её столица,

      где «во все глаза смотри».

      К ней в метро рванулся сразу,

      как злодей из-под кустов,

      смуглолицый, черноглазый:

      услужить всегда готов.

      Для неё, провинциалки,

      есть волшебное письмо.

      Тысяч двадцать пять не жалко –

      всё уладится само.

      Под его прищуром жгучим

      развязала узелок,

      позабыв про «крайний случай»,

      отдала. Не зря – помог.

      Есть письмо для адмиральши!

      Окрылённая, она

      на такси помчалась дальше,

      хоть не нравилась