Принцесса, подонки и город тысячи ветров. Анна Ледова

пришла. Не со зла – заведено так.

      Значит, Глубина решила. Не Ульвен-волк, не Ольме-красавчик, не ещё какой безвестный покровитель за меня Хвату заплатил.

      Медлить не стала, отправилась прямиком в «княжеские» хоромы. Чем вот только мне обернётся мой новый плавничок…

      По донным меркам жил Локоть богато. И мебель дубовая, и занавески бархатные, и стулья с гнутыми ножками… Ворованное всё, понятно. Ни стиля, ни вкуса, а посреди всей этой роскоши ещё катала Скондрик сплёвывал рыбью чешую прямо на дорогой ковёр. Скондрика я особенно не любила. Мерзкий он, липкий, последние два года прохода не даёт. Но в подручных у Локтя сколько уж ходит, приходится терпеть. Пьяный уже, вон как взгляд замаслился.

      – А вот и Принцеска наша! – хохотнул он, скользнув жадными глазами по обтянутым штанами бёдрам. – Ну, молодец, уважила, к самой ночи пришла!

      Я нащупала складной ножичек в кармане, ненавязчиво поправив плащ, осмотрелась.

      – К Локтю пришла, не к тебе.

      Слава Тому, Кто Ещё Ниже, и сам Локоть-Князь обнаружился в сумраке комнаты. Тот хоть матёрый подонок, законы знает, не чета этой швали.

      – Ишь, запела… Ну что, с повышением тебя, Принцесса! – Локоть всё молчал и Скондрик, видать, счёл это за разрешение вести разговор от его имени дальше.

      Я молча показала нужный знак Локтю, не обращая внимания на каталу. Знак хитрый: и приветствие, и благодарность. Языком чесать сейчас не к месту, за любое неосторожное слово зацепиться могут.

      – Ладно, – скривился Скондрик. – Ты, Принцеска, вот что. Глубина решила тебе доверие оказать, денег внешним отвалила. А им-мо-не-тет, сама понимаешь, дорого стоит…

      – Сколько?

      За защиту платить надо, это я и сама знала. Зато меня теперь по всему Дну никто не тронет, не говоря уж о купленных-перекупленных «сикерках». Если раньше нужно было особое слово бездонным шепнуть, то теперь за меня это другие сделают. И гораздо убедительнее. Ответ только перед Локтем держать буду и теми, кто ещё глубже.

      – Ты сейчас двадцать койнов платишь? Так вот, теперь втрое станешь. Хотя… Будешь ласковой, на себя половину возьму, – промурлыкал мерзкий тип.

      У меня пустая тошнота от голода к горлу подкатила. Эх, промолчать бы, да уже вырвалось:

      – И как тебе, Скондрик, в «котах» ходится?

      Ровно половину обычно сутенёры от своих бабочек берут – что расходов, что дани, что прибыли.

      – Да ты кого, ведьма, «котом»… – катала аж поперхнулся сушёной рыбиной, закашлялся и уже поднялся было с занесённым кулаком.

      – Заткнись, Скондрик, – опустил его Локоть за шиворот обратно на стул. – Ты масти-то не путай. Девка, вон, и то больше твоего смекает.

      Скондрик выковырял застрявшую в горле кость, скукожился и теперь только зыркал на меня злобным глазом.

      – Платить по-другому будешь, Принцесса, – продолжил Князь. – Свистят, ты вынюхивать разное горазда. Вот и сгодишься. О тебе шепнём, в накладе не останешься.

      – А уйти захочу? – задала я главный вопрос.

      Что