Безумное искусство. Часть вторая. Возвращение в монастырь. Вячеслав Юрьевич Сухнев

как и пирамиды. Впрочем, можно и в зеркало смотреть, чтобы увидеть разрушительное движение времени.

      На философию меня тянет, когда пью пиво. А пиво пью тогда, когда нечем занять это самое четвёртое измерение.

      Рейс задержали по погодным условиям – за высокими стеклянными стенами аэропорта бушевал снежный заряд. Я пил пиво в кафе на втором этаже, где и подслушал странный разговор двух механиков, пробавлявшихся за соседним столиком салатами и газировкой.

      Один, поглядывая на окно, занавешенное снаружи пеленой снега, сказал:

      – Вот очень мне интересно – долетит Илюша Красногорский или не долетит?

      – Смотря куда, – сказал второй механик. – До Уфы, например, долетит. Верняк.

      – А до Челябинска?

      – И до Челябинска долетит. А если и долетит, то не сядет.

      Прикончил вторую бутылку пива, и на меня снизошло озарение: Илюша Красногорский – вовсе не имя с фамилией. Это надо читать так: «илюша» красногорский. То есть, самолет марки «Ил», назначением в Красногорск. Мой, стало быть, рейс.

      Я не побежал в кассу возвращать билет. Мало ли чего наговорят механики с газировки. Тем более, что в душе давно не осталось ничего, кроме терпения и фатализма. Бог не выдаст – свинья не съест. На третьей бутылке метель кончилась, и вскоре объявили, что пассажиров рейса Москва-Красногорск приглашают пройти регистрацию.

      Старый «илюша», дедушка четвёртого срока носки, провонял потом, дезраствором и той особой пылью, которая скапливается почему-то только в транспортных средствах – от поезда до автобуса. Народу летело много, под завязку. Это было объяснимо: рейс единственный в сутки, а поездом до Красногорска нужно добираться почти четыре дня.

      Рядом со мной в салоне оказалась круглолицая девушка лет тридцати-сорока. Точный возраст определить было нельзя из-за обильного макияжа и необъятной шубы из какого-то серого колючего зверя. Самым примечательным в девушке были огромные серьги из кованого алюминия, которые постоянно цеплялись за воротник.

      Сразу было видно, что соседка летит впервые: сначала едва управилась с ремнём безопасности, потом судорожно ухватилась за подлокотники, а едва самолёт взлетел и пассажиров мягко вдавило в кресла, сцепила зубы и захлопнула глаза. Когда полёт выровнялся и прекратилась болтанка, девушка разлепила веки и выдохнула. И тут же у неё началась вербальная диарея – как реакция на пережитый стресс. За три минуты она успела доложить, что летит в Красногорск на свидание с мужем, который отбывает срок неподалёку от этого города. Срок он получил за сущую ерунду – проткнул спьяну соседа отвёрткой. Как на грех отвёртка попалась большая, и сосед чудом удержался на нашем свете. Живучей оказался скотиной. И вот теперь он по-прежнему радуется жизни, хоть и с мочеприёмником, а бедный муж парится на нарах.

      Выговорившись, девушка прилипла к иллюминатору, пытаясь разглядеть сквозь белёсое марево заметённую снегом планету. А я достал учебник испанского и попытался сосредоточиться на отклоняющихся глаголах. Только я собрался