Безумное искусство. Часть вторая. Возвращение в монастырь. Вячеслав Юрьевич Сухнев

репортёром «Советской культуры», меня вызвали к заместителю главного редактора. Человек он был сумрачный, колючий, до газеты работал в ЦК партии и к культуре, по-моему, никакого отношения не имел. Я шёл к нему с внутренней дрожью, припоминая последние публикации и торопливо подыскивая объяснения. Однако ожидаемого разноса не последовало. Более того, меня демократично усадили за приставной столик и дали стакан демократичного чая в подстаканнике. Напротив с таким же подстаканником уже сидел старичок в сером костюме. Запомнились холодные внимательные глаза и жёсткий седой хохолок надо лбом.

      – Знакомься, – сказал мне заместитель главного. – Это Илья Самойлович Зильберштейн, коллекционер, писатель, лауреат и так далее… Ты же у нас искусствовед? Ну вот. Он искусствовед, Илья Самойлович! Поэтому будете дальше работать вместе. Понятно?

      – Понятно, – кивнул я озадаченно. – А над чем работать?

      – Илья Самойлович расскажет. Прошу!

      Так я впервые услышал о безумной идее: создать в Москве музей частных коллекций.

      – Личных! – каркнул в этом месте заместитель главного редактора. – У нас ничего частного нет и быть не может!

      Позже под диктовку Зильберштейна я написал нечто вроде открытого письма к коллекционерам и музейной общественности. У нас его почему-то не напечатали, и появилось оно в «Литературной газете». Зато мне родная редакция заказала подборку коротких интервью по теме, и полдюжины известных деятелей культуры вроде директора Музея изобразительных искусств поддержали Зильберштейна. Несколько лет коллекционер стучался во все двери. Он выбрал очень правильную в тех условиях тактику: не возмущался, не сучил кулачками, а тихо и методично вдалбливал сидящим на культуре чиновникам свою идею. Впрочем, как потом я узнал, идея принадлежала князю Сергею Щербатову, который накануне Первой мировой войны построил на Новинском бульваре в Москве целый дом для музея частных коллекций.

      Как бы то ни было, музей на Волхонке принял на хранение собрание Зильберштейна. Вскоре собиратель умер. Его коллекция насчитывала более двух тысяч предметов. Васнецов, Брюллов, Шишкин, Серов, Рубенс, Монферран и другие мастера. А жемчужинами собрания были самая полная подборка мирискуссников и более семидесяти акварельных портретов работы Николая Бестужева, которые он написал в сибирской ссылке. Зильберштейн знал, что собирать… Так возник Отдел личных коллекций Музея изобразительных искусств. За двадцать лет отдел превратился в филиал музея и получил собственное помещение. Сейчас здесь три десятка коллекций из почти десяти тысяч предметов. В основном – живопись, графика, скульптура, художественная фотография.

      Родя, Родион Родионович Спасопреображенский-старший, профессор Архитектурной академии, решил пойти по стопам Зильберштейна, передать сокровища в музей частных коллекций и оставить с носом многочисленных наследников и нахлебников, которых у него было не меньше, чем у Карапетяна. Несколько раз он проводил ревизию закромов, но изобретательный сын