Пять тысяч сентябрей. Иван Васильевич Фиц

нет. Но как вы уже могли догадаться – всё тут не так просто. Коррупция, как бельмо в глазу обычного рабочего человека. По сути, у нас в бюро работает своеобразный «бартер», один переводит, я редактирую, а получаем мы, «похвалу» и «связи на работе» – самые ходовые товары для бартера. По крайней мере, так считает директор.

      Деньги мы, конечно, тоже получаем, но, как бы это смешно ни звучало, в основном по праздникам или когда компания, с которой мы работаем, поставляет большой объем машин и на них нужны переведённые на подпись документы. 80 на 20, так работает сейчас везде. 80 начальству, 20 сотрудникам.

      И то, сотрудники от силы получают 15, а того и 12 от всего дохода организации, плюсом ещё и делят это между собой. И если вы думаете, почему никто не жалуется, не создаёт профсоюзы и всего прочего… Что ж, вы хотите потерять работу, когда на твоё место метят по десять человек? Безработица заткнула нас, и мы это всё терпим. Если вы думаете, что самое страшное – это коррупция, то вы ошибаетесь, ведь безработица гораздо страшнее.

      Конечно, все надеются на то, что придёт какой-нибудь «спаситель», «Мессия» и раздаст всем по хорошо оплачиваемому месту, страховке, предоставит льготы, квартиры, машины… Спешу вас огорчить, что этого не случится, как бы мы ни надеялись. Порой проскакивает мысль, что предложение Игоря звучало не очень-то и плохо…

      – Феня. Иди. Покажи новенькому, где хозинвентарь, – в кабинет зашёл, шаркая ногами о пол, мой коллега – Семён Герцин из отдела переводчиков. Самый нерасторопный человек из всех живущих на Земле людей. У него была сонная болезнь, но её вызвал не укус мухи цеце, а постоянное употребление кофеина. Кружка за кружкой. Буквально, как пылесос, предназначение которого – всасывание кофе. Да, кофеин может работать и в противоположную от бодрости сторону и Семён Герцин тому яркий пример. Со своим вечно уставшим лицом и с самой медленной на свете скоростью речи, он чеканил слова как станок на производстве монет. – Швабры там… Моющее средство. Тыры-пыры.

      – Когда у нас новенький уборщик объявился?

      – Позавчера наняли.

      – А. Ну у меня выходной был, вот я и не в теме.

      – В общем. Пока ничего не делаешь, займись полезным чем-нибудь.

      – Ага.

      Я встал, слегка потянувшись, и пошёл за Семёном, который не спеша вёл меня к новенькому, к главному входу.

      Мы прошли мимо бесконечных кабинетов, которые все были похожи друг на друга. Бесчисленные голоса, тиканье часов, гул принтеров – всё сливалось в один назойливый шум. В кабинетах, где сидели директора шелестели счётчики банкнот и разносился громкий, глубокий, басовый смех. Они считали деньги, средства для своей лучшей жизни, но не для нашей.

      Мы спустились по ступенькам, окрашенным в зелёный цвет и накрытым, словно палой осенней листвой, красным, длинным, узорчатым ковром. Любят у нас в стране такие ковры, но у меня они всегда вызывали отвращение вперемешку со страхом. В детстве, когда родители оставляли меня на лето у бабушки, я любил разглядывать красно-багряный, узорчатый