«Что ты вьёшься, вороночек!..». повесть об А. С. Пушкине. Александр Никонов

очнулся, он прищурился, строго посмотрел на жену:

      – Ты гляди, Софья, с кумушками не больно-то сорочь, сама скоро узнаешь. Спать пошли.

      Емельян долго не спал, всё ворочал в голове глыбы тяжёлых дум и вздыхал. А задуматься было от чего. Вот уже больше десяти лет прошло, как он ломал казацкую службу, а просвета в судьбе так и не намечалось. За эти годы дослужился до хорунжего, младшего офицерского казачьего чина. А дальше что? Емеле не было и семнадцати, когда его отец, Иван сын Михайлов, по прозвищу Пугач, как на Дону называли филина, вышел в отставку. Его место и занял Емеля, благо, что не надо молодого казака снаряжать: и конь, и амуниция, и оружие досталось от батюшки в наследство. Через год остепенился – женился на красивой казачке Софье, дочери Дмитрия Недюжева из Есаульской станицы. Ах, как сладки были ночки с молодой и любимой женой!

      Да только недолго пришлось нежиться и ласкаться в пуховой постели – настала и ему пора послужить. Воевал в Пруссии, когда шла семилетняя война. За сноровку, бесшабашность и весёлый нрав молодого казака приметил полковник Денисов, командир пятисотенного отряда донских казаков, и взял к себе в стремянные ординарцы. Емеля обрадовался и думал, что ухватил удачу за бороду, ведь не каждого казака брали в ординарцы командиры. Но и здесь удача, словно скользкая щучка, выскользнула из рук. Однажды во время ночного боя, в заполошной суете и суматохе боя, когда повсюду гремели взрывы и выстрели, а в темноте сверкали молнии от пороховых зарядов, он не удержал молодую, горячую лошадь командира, и та с ржанием и диким приплясом растворилась в ночной кутерьме. На беду лошадь немедленно понадобилась полковнику, тот, не нашедши её, рассвирепел и велел выпороть Емельяна плетьми.

      После прусского похода Емельян ловил беглых староверов в Речи Посполитной и возвращал их на родину. А скоро подоспела новая война с османами. Служил на этот раз Емельян под командованием полковника Ефима Кутейникова почти два года. После взятия Бендер войска встали на зимние квартиры в селе Голая Каменка, что близ Елизаветграда. Делать было нечего, и казаки травили байки, вспоминали семьи и родные станицы, пили вино и устраивали набеги на крестьян, чтобы поживиться свежими яйцами, молоком и сметаной.

      Все казаки завидовали казацкой сабле Емельяна, которая досталась ему от батюшки. Сабля была с темляком из кручёной серебряной нити на эфесе, кривой, словно речная волна, с наплывом на конце и узором на рукояти и ножнах. Этот наплыв на конце клинка придавал сабле особенное ускорение при замахе, и каждый удар, настигавший противника, разрубал его пополам или увечил. На зимней квартире, в доме зажиточного крестьянина, казаки только и расспрашивали его о сабле, домогаясь сказать, где он её купил, у какого мастера. Емельяну это надоело и однажды он по секрету, приглушив голос, сказал: «А хотите знать, братцы, чья это сабля?» «Ну, говори, Емелька». «Энту саблю мне подарил сам великий царь, Пётр Лексеич. Вот как». «Мели, Емеля, – не верили ему. – Начто тебе, простому казаку, сам царь будет саблю дарить?» «Так он же мой крёстный отец». «Как же