Журнал «Парус» №85, 2020 г.. Ирина Калус

от них.

      Да и цветы, что так свежи и ярки,

      миров незримых зримые подарки…

      ДЕРЕВЕНСКИЕ СТИХИ

      Деревня тем и хороша,

      что мир живой с тобою рядом, —

      и окрыляется душа

      в саду, насыщенная садом.

      Вы заходите к нам, ежи,

      и кошки, тоже забегайте,

      мы рады всем вам от души,

      нисколечко не сомневайтесь.

      Деревья, обращаюсь к вам,

      пожалуйста, не засыхайте,

      а разрастайтесь тут и там,

      мы рады вам, вы так и знайте.

      И ласточки, и воробьи,

      малиновки, другие птицы,

      к нам прилетайте, как свои,

      во двор, простой воды напиться.

      Вам хлеба вдоволь накрошу

      и семечек не пожалею,

      вы прилетайте к нам, прошу,

      из чащ лесных ли, из полей ли.

      Лишь только птица запоёт —

      невольно сердце отзовётся.

      Мир городской скорее мёртв,

      в бетонных утонув колодцах.

      ***

      То было золото, а это – серебро,

      то было молодо, свежо, упруго, ярко,

      а это – хрупко, ненадежно, как стекло,

      которое вонзается в ребро,

      когда с обочины слетает иномарка

      и кувыркается, и катится в кювет.

      То было – золото, а это – нет?

      А может, это – платина?

      Ты посмотри внимательно.

      Подходит докторша в серебряном халатике,

      и синяя табличка слева на груди.

      – Не уходи!..

      Стеклянный звон растаял вдалеке.

      И новая пометка в дневнике:

      «Сначала – золото,

      потом (возможно) – платина.

      За всё заплачено.

      За всё – заплачено».

      И новая пометка в дневнике:

      «Как хорошо, что есть, Кто заплатил

      своею Кровью

      за ветерок, бегущий по вершинам

      деревьев золотых…»

      ***

      Мир не кончается за последней дверью,

      а выходит наружу,

      и поэтому – веришь или не веришь —

      а ответ обнаружишь.

      Всё равно любовь проникает

      и туда, где царит отчаянье.

      Спрашивает раскаявшийся Каин:

      – Авеля не встречали?..

      А потом, очнувшись или забывшись,

      всё твердит неведомо кому:

      – Отпусти, мы всё ещё мальчишки…

      Я не сторож брату своему!..

      А любовь?

      На муке и крови,

      сможет ли она и там, за гробом,

      одолеть, вобрать, преобразить

      злобы тёмную утробу?

      И Иуда каялся, однако

      удавился…

      За какой чертой

      вечность вырывается из мрака

      на кресте распятой высотой?

      ***

      о. Венедикту

      Всё куда-то ушло незаметно.

      Затерялось. Запутало след.

      Лес да снег. Да синица на ветке.

      Да сквозь тучу свинцовую – свет.

      Да ещё разве самая малость:

      снегоход проторил колею,

      и она, словно близкая старость,

      направляет