Журнал «Парус» №85, 2020 г.. Ирина Калус

в сторонку отойдет, постоит там минутку, волосы себе поерошит. Обернется – глядь, а это уже и не Колька, а Гера-хромой, «Гуляй-нога». Лицо в ухмылочке растянуто, чуб на глаза лезет и он его поминутно назад откидывает.

      Идет, башкой трясет, худой ногой нули по воздуху пишет. К мужикам подойдя, садится на чурбачок и, закурив, говорит этак ласково:

      – А вить ты, Сашуха, лопату-ти неправильно держишь. Надоть выше рукой-то хватать, а то вить устанешь нагинаться…

      Давятся зрители смехом и кашлем.

      – Теперь Костюху вали!

      Оглянется Колька, ширинку расстегнет, нижнюю губу со слюной аж до земли спустит. И просипит:

      – Ну, чево, робята, засандалить бы не помешало бы, а?

      Сдыхают мужики от хохота, тычут пальцами бессловесно в живого Костюху, который рядом сидит и тоже лыбится. И уже чуть ли не хором орут:

      – Толю! Толю Боровкова!

      Разом преображается Колька. На все пуговицы застегивается, голову в плечи втягивает, ежится, морщится. И начинает кричать старческим тенорком, подхихикивая:

      – Я, гадский дух, всё могу! У меня топор из рук не вывалицца! У меня сын офицер, в Москве живет, мне тушонку присылат! На той неделе посылку прислал, дак я еле уташшил с почты-то!..

      Стоном отзываются зрители, смеяться уже сил нет. Ну, Колька! Ну, артист!

      И добрели люди, хлопая парнишку по плечу. А у того сердце петухом пело. И ладони эти – темные, заскорузлые, древесиной и бензином пропахшие, словно душу его гладили.

      Но уже несся издалека знакомый надрывный голос Лехи Хайлова:

      – Эй, ребята! Вы чего, мать-перемать, там базарите, работнички хреновы? Колька, поди сюда, работу дам!

      Надевали мужики голицы, разбредались по местам. А самодеятельный артист подходил к мастеру и распоряжение получал:

      – Счас ведра возьмешь у Васюхи Кротова, соляры ему притащишь из фляги, вон в тех кустах фляга стоит. Давай шибче!

      – А потом чего? – спрашивал Колька.

      – Потом скажу. Давай-давай-давай! – и тут же в другую сторону:

      – Сашка! Куда сваливаешь, куда? Когда я велел сюда сваливать, что ты врешь! Давай вон туда!..

      Серьезных конфликтов с Лехой Хайловым у Кольки, однако, пока что не было. Сердился, конечно, парнишка, что постоянной работы мастер ему никак не подыщет, всё обещаниями кормит. Ну, да что ж делать – квалификации-то у Кольки и впрямь нету. А вообще-то, Хайлов был ничего себе мужик, деловой. Народ на нижнем складе разный работает, попробуй-ка такими Костюхами поруководи. А Леха ничего, справлялся. И план мужики перевыполняли, и премии получали. Даже в газетке местной про участок нижнего склада одно только хорошее писали – мол, коллектив под руководством Алексея Хайлова стоит на ударной трудовой вахте, всегда в числе передовых…

      Непонятно было Кольке одно: почему при всем этом очень многие на участке Леху не то что не любили, а прямо-таки ненавидели. Конечно, «бугров» и везде-то не больно жалуют, это Колька знал, но чтобы уж так… Вот, скажем, за глаза многих начальников зовут неуважительно, клички дают, но всё ж таки меру люди и тут знают. А Леху