Волчий уголок. Александр Пискунов

в землю возле огня, который набирал силу. Отец стал готовить вторую порцию.

      – Что смотрите? Присоединяйтесь.

      Как только возле костра появился «забор» из нанизанных на палочки рыбин, Славик почувствовал, что у него засосало под ложечкой и рот наполнился слюной. Отец даже прикрикнул на него, что слишком часто проверяет, готова ли еда. В конце концов, через сто часов, рыбки зарумянились, а с одной, на которую ветерок наклонял пламя, пошел легкий дымок.

      Ничего вкуснее Славик не ел раньше. Пропеченные, подсушенные кусочки рыбы растворялись во рту мгновенно. Впрочем, сухарь задерживался не намного дольше.

      Они быстро уничтожили всю наловленную дядей Петей и Славиком рыбу.

      – Будто ничего и не ели, – грустно сказал Славик.

      – Ладно уж, выделю по порции сала к чаю, – недовольно сказал отец. – Но помните, это из неприкосновенного запаса. И вообще, сало кончается, кончается…

      Чай пили долго. Разговаривали. Отец отставил кружку первым.

      – Что я вспомнил. Мы второй день на острове…

      – В уголке. В волчьем уголке, – уточнил Славик.

      – Мы второй день в волчьем уголке, а еще не завели календарь.

      Он подошел к елке, соседней с их деревом у изголовья, и вырезал ножом две глубокие поперечные канавки.

      – Два дня в необитаемом уголке, – подвел он итог. – Будем не забывать отмечать каждый день. Чтоб до зимы не засидеться, – язвительно заключил он.

      – И погоду предсказывать каждый день, – напомнил Славик.

      – Хорошая будет. Весь день южный ветерок дул, к вечеру солнце выглянуло, – сказал дядя Петя. —Надо мне жерлицы приготовить да поставить на ночь. Лучше иметь на ужин одну порядочную щуку, чем десяток мелочи.

      – Понял арифметику рыболов, – засмеялся отец. – Желудком осознал.

      – Рыболовы эту арифметику давно и хорошо знают, – отозвался дядя Петя.

      Отец взял топор.

      – А я за одним деревом схожу.

      Вернулся он скоро. Принес два свежесрубленных коричневых ствола с толстой ноздреватой корой. Славик сразу узнал липу: по коре, по белой древесине и даже по особенному свежему запаху.

      Отец начал разрубать стволики на короткие чурки. Острый топор наискось легко входил в дерево с одной стороны, с другой. Вылетала треугольная щепка. Он переворачивал бревнышко и таким же образом рубил оставшийся участок. Получилось семь чурок примерно равной длины и одна побольше.

      – Расколи вдоль, – попросил Славика чем-то довольный отец. На две части, больше не надо, – он увидел, что Славик вознамерился располовинить полученную плашку.

      Дядя Петя на пеньке распутывал леску, наматывал ее на рогульку. Отец толкнул его, показал на Славика, сказал громко:

      – Бьет баклуши.

      Славик замер. Вечно отец что-нибудь затевал.

      Дядя Петя улыбался.

      – Чего это ты? – хотел уже обидеться Славик. – Я работаю.

      – Работа-то и называется – бить баклуши, – сказал дядя Петя.

      Славик недоверчиво поглядел на него.

      – Объясни,