Экспансия на позавчера. Алексей Небоходов

бросил Ларсон, и его голос стал ледяным. – Мы превратили Академию в фабрику по выпуску бумажных офицеров, и удивляемся, почему каждый новый конфликт оказывается хуже предыдущего.

      Он резко встал, отодвинув назад свой стул с лёгким скрежетом.

      – Вы сами потом поймёте, что ошиблись.

      – А пока что это не вам решать! – заключил Уэллс, ударив словами почище ножа.

      Ларсон бросил на Ивана последний взгляд, полный не гнева, а чего-то другого, более сложного. Это был не конец. Это был только первый раунд.

      – Лейтенант Артемьев, – голос Уэллса разорвал молчание. – Вы проявили исключительные знания в теории экспансии, продемонстрировали понимание стратегических процессов, а главное, показали, что способны отвечать за свои слова. Однако не забывайте: реальность всегда сложнее, чем её теоретическая модель.

      Иван кивнул.

      – Так точно, адмирал!

      – Завтра вы получите официальное назначение. Свободны.

      Бывший теперь курсант встал, приложил руку к груди в военном приветствии, развернулся и направился к выходу.

      Он не обернулся, но он чувствовал на себе взгляд Ларсона: это ещё не конец.

      Иван шагнул за порог аудитории, чувствуя, как напряжение, державшее его в тисках всю экзаменационную сессию, начинает понемногу отпускать. Он сохранил непроницаемое выражение лица, хотя где-то внутри ворочалась почти непривычная эмоция – удовлетворение. Выдержал экзамен, справился с вопросами, выстоял под напором комиссии и даже, черт возьми, выслушал Ларсона, который был готов его сожрать, запивая своей вечной горечью.

      Сейчас ему хотелось просто уйти отсюда, найти место, где можно будет сесть и пялиться в стену, не слыша голосов начальства, не видя перед собой анализ тактики экспансии и хронопотоковых расчётов.

      Глава 2

      Иван вышел из экзаменационной аудитории с видом человека, которому только что задали абсурдный вопрос, но он не стал унижаться и отвечать. В его походке не было ни облегчения, ни торжества, только уверенность и лёгкая усталость, как у пилота, который посадил шаттл с отказавшими стабилизаторами, а теперь просто хочет выпить кофе, прежде чем снова отправиться в полёт.

      Экзамен позади, решение комиссии вынесено. Даже если среди преподавателей оставались сомневающиеся, их голоса уже не имели значения. Всё сложилось так, как должно было сложиться.

      Коридор встретил его привычной атмосферой предэкзаменационной лихорадки, где даже воздух казался заряженным электричеством тревоги. Кто-то ходил взад-вперёд, нервно постукивая пальцами по планшету, кто-то повторял материал вслух, надеясь, что в последний момент в голове вспыхнет забытая формула.

      Один курсант стоял, закрыв глаза и прижавшись лбом к стене, будто пытался слиться с ней и стать частью академической архитектуры, чтобы избежать неизбежного. Другой с мрачным выражением лица прокручивал пальцем голографический экран, на котором мелькали термины и расчёты, но судя по тому, как он стискивал зубы, в его голове они складывались не в знания, а в хаос.

      Но вся эта сцена