Кузнецов в стране аниме. Анатолий Соколов

поздно.

      Голос в голове шепчет: «Остановись. Успокойся». Но я уже не могу. Злость переполняет меня, как кипящая вода, которая вот-вот выплеснется через край. И я понимаю, что сейчас сорвусь. Сейчас взорвусь. И остановить это уже невозможно.

      Я собрал энергетический шар и ударил по Оде.

      – Не-е-е-е-е-е-ет, – прокричала Энн. Это было последнее, что я от неё услышал.

      Очнулся и увидел себя. Со стороны. Моя душа, или это сознание, называйте как хотите, больше не была связана с телом. И самое ужасное то, что я, как сознание, находился в энергии Оды.

      Вокруг всё было белоснежным, будто сама метель заперла меня здесь и не выпускает. Мое тело сидело за столом обездвиженное. Признаков сознания не было, да и откуда им взяться, если я теперь тут! Мои глаза выглядели, как две безжизненные льдинки. Из моей головы золотая энергия выходила и перетекала сюда.

      Я попытался позвать Энн.

      – Она тебя не слышит, мухлёвщик! – сказал Ода с набитым сыром ртом.

      – Что происходит? – пробормотал я и услышал насмешливый ответ:

      – А ты думал, я только с эмоциями играть умею? – расхохотался он. – Я великий Ода! Я умею забирать души! Вот что я покажу тебе!

      Перед моими глазами, если можно так сказать, я смотрел, конечно, не глазами, а своей душой. Я увидел Оду, который стоял рядом с каким-то человеком, видимо, очень сильным, мощным и огромным.

      – Это бывший глава клана Казама, – подсказал Ода.

      Мощный человек, сидя, всё равно был выше, чем Ода стоя, подметил я про себя. Ода завизжал: «А вот это можно и не упоминать было! Нельзя таким хамом быть!»

      – А ты мысли чужие не читай, – парировал я, изобразил доброе лицо и добавил. – А то часто расстраиваться будешь, лилипут.

      – Смотри дальше! – истерично крикнул Ода.

      Из головы Казамы-старшего вылетала его душа. Когда она полностью покинула его тело, оно обмякло.

      – Тело умерло, – подсказал Ода.

      И тогда Ода вернул душу назад. Но так как тело уже было мертво, душа возвращалась туда рассыпаясь. Ода дал мне почувствовать то, что чувствовал Казама.

      Душа, возвращающаяся в мёртвое тело, испытывает мучения, которые невозможно описать словами живых. Это не боль в привычном понимании – это что-то глубже, что-то, что проникает в саму суть существования.

      Когда душа касается мёртвой плоти, она чувствует, как её сущность начинает распадаться. Это не мгновенный процесс, а медленное, мучительное разрушение. Каждая частица души, каждая её искра, сталкивается с холодом и пустотой, которые царят в мёртвом теле. Нет тепла, нет жизни, нет отклика – только безмолвная тьма, которая поглощает её.

      Душа пытается зацепиться, найти хоть что-то, что напоминает жизнь, но мёртвое тело – это пустыня. Оно не отвечает, не принимает, не даёт опоры. Вместо этого оно тянет душу вниз, как трясина, заставляя её тонуть в собственной беспомощности. Она чувствует, как её энергия, её свет, начинает гаснуть, как свеча на ветру.

      Каждое мгновение возвращения – это агония.