Ветер и Сталь. Евгений Отставнов

сгрудились низкорослые кривоногие дикие кочевники, обры. Один из них, намотав косу на кулак и оттягивая назад голову, держал,стоящей на коленях, Драмиру.

      – Нэ дёргайся! – Сказал враг.

      Любомира снова всхлипнула, подняла полные слёз глаза и горячо зашептала:

      – Отомсти за нас, Рамирушка. За всех за нас отомсти! Слышишь, поклянись!

      И с силой толкнула лодочку.

      Латник наверху что-то рявкнул и пара воинов вскинула луки. А Рамир спустя считанные мгновения понял что произойдёт. И, что же вы, гады, делаете, собрался выпрыгнуть из лодки и мчаться спасать сестёр. Он вскочил, опёрся о борт и… свистнули две стрелы. Одна поразила его в кисть руки, пришпилив её к старому дереву, а вторая с силой ударила в плечо, толкнув его назад.

      Глава Третья. Река и судьба

      Глава Третья. Река и судьба

      Боль пришла не сразу. Вначале Ветерок даже не понял почему упал. Дёрнулся. И ощутил резкую боль в руке, а потом взорвалось плечо. Запрыгали перед глазами огненные шарики и спрятались в черноте.

      В следующий раз Ветерок открыл глаза от холода. Было светло, солнце висело в зените, но он выбивал зубами ритмичную дробь, пытаясь свернуться калачиком, но мешали пронзившие его стрелы. А холод не шутил – проникал в тело всё глубже и глубже, дотрагиваясь до костей и оставляя на них следы изморози. Как какими-то щупальцами или когтистой лапой копошился внутри, всё сжимая сильнее и сильнее.

      А потом пришёл отец. Пришёл из неоткуда, просто вдруг возник на скамье лодки. Посидел молча и также внезапно исчез. Вот только был здесь и уже нет его. Вместо него появилась мама с сжатыми в ниточку губами и двумя дорожками слёз на щеках. Смотрела с нежностью и жалостью. А потом Ветерок мчался по степи с братом на его коне. Солнышко светило ласково, тёплый ветерок приятно обдувал лицо, скорость пьянила и поднимала дикий восторг где-то внутри. Брат смеялся и что-то кричал, но вот что – разобрать не получалось. Конь скакал ровно и мощно. Холод отступил.

      Вокруг была тьма и тишина, лишь мерно журчала вода, сталкиваясь с бортом лодочки, где-то плескалась рыба. Рука уже не болела. Более того, Рамир её уже не чувствовал. Вроде была у него конечность и теперь ничего, только мешает что-то лечь удобно. То, на чём висит его тело.

      Было очень жарко. Ветерок пытался прислониться лбом к прохладному борту, но тот слишком быстро нагревался и приходилось вновь искать холодное местечко. Страшно хотелось пить. Высохшие губы потрескались, опухший язык не помещался во рту. Так он метался по лодке, уже плохо осознавая где явь, а где вымысел. Реальность крошилась и пыталась сложиться мозаикой. Не всегда верно и удачно. То ему не хватало воздуха и он хватал его, как рыба на суше; то голубое небо начинало вертеться, как стрела в полёте; то сама лодка словно попадала в водоворот; то он куда-то падал бесконечно, без возможности затормозить. Потом во всём этом безобразии проявились неясные человеческие голоса. Что они молвили – не разобрать. Его опять дёргало и трясло, потом било ознобом и пронзало молниями.

      Потом