Ветер и Сталь. Евгений Отставнов

ведь это не временная ночёвка. Рамир старался работать наравне со всеми, не ребёнок ведь уже. Он таскал длинные жерди, помогал закреплять шкуры, стреноживал мулов-тяжёловозов и, выбившись из сил, уснул быстро и крепко.

      Поутру его нашёл дружок Стрижатка. Тот ещё не был посажен на коня, носил детскую рубаху и детское имя, и был бел, как моль. Что не характерно для степичей – смуглых и тёмнорусых. Глаза друга горели. Он давно, ещё на зимнем стане, задумал раздобыть птенца стрижа, дескать вырастить, выучить и будет у него ко дню Имянаречения свой собственный боевой стриж. А птицы эти, зная по прошлым летам, гнездились в обрывистом берегу первого речного стана на пути к Междуречью. Вот он и прибежал звать с собой.

      И Рамир пошёл. Предупредив матушку, но не взяв с собой лук – берег-то в прямой видимости.

      Внизу, привязанная к колышку, покачивалась на лёгкой волне старенькая лодочка. Это старики, первым делом вчера, притащили её и, выйдя на середину реки, принесли ей дары.

      А как иначе? Иначе река не отдаст своих богатств, не видать роду блестящих жирных рыб, как не старайся, вот и почтили, поприветствовали батюшку Сича после долгой разлуки.

      – Вот ведь неудача! – Раздасадовался Стрижатка, каким-то непостижимым образом висевший на глинянном обрыве и шарящий рукой в птичьих гнёздах-норах, – всё желторотики!

      – Ищи пуще! – Сказал Ветерок. – Должны уже быть старшие…

      – Эй, сорванцы, почём гнёзда птичьи зорите? – Вдруг раздался чей-то незнакомый, но грозный бас.

      Стрижатка вздрогнул, соскользнул ногой, вырвал ком глины рукой и, жалобно крякнув, поскользил вниз, задирая подол рубахи и царапая в кровь голый живот и конечности.

      Рамир обернулся. Большой корабль. Явно иноземный. Потому как лодьи древичей, видимые им в прошлые лета, выглядят иначе. Да и люди, плывшие на кораблях, вряд ли одного языка со степичами, хоть и говорят понятными словенами. Но рожи другие, да и одежды отличные. Правда не все. Вот тот самый муж, что крикнул им, скорее всего из древичей. И здоров, как медведь! Ох и здоров же! Следом за первым кораблём из-за поворота показались ещё два таких же. Но на палубах хоть и вои, а это видно даже неопытному глазу мальчика, но есть ещё и жёны, да детишки малые. Значит не опасны. Разбойничать не будут. Потому Ветерок, ничуть не испугавшись, важно ответил:

      – Ты, дядько, не шуми! Пошто Стрижатку напугал? Он с перепугу всю рубаху измарал, да брюхо расцарапал, как то мамка теперь заругает?

      Здоровенный муж рассмеялся, а отсмеявшись, сказал:

      – А ты молодец, малый! Как звать-то тебя?

      Ветерок решил, что не гоже вести беседу двум мужам, когда один из них висит, как ящерица, грозясь повторить за Стрижаткой его путешествие, и и взгромоздился на край обрыва.

      – Рамиром меня звать. Как великого предка нашего. – Сказал он, – но мамка с отцом Ветерком свищут.

      – Ну будь здоров, Ветерок. – Помахал ему здоровяк. – И ты будь здоров, Стрижатка,