Любовная косточка. Наталья Лакота

к их столику подошла мадемуазель Агнес.

      Клер снова вспомнила про свой самодельный воротник. Невеста месье Рейва была наряжена просто сногсшибательно. Несомненно, ее платье шили по последней столичной моде – с узкой черной юбкой и верхом из белого шифона, окутывающего точеные плечи, как шаль. На груди была брошь с огромным изумрудом, а на шее красовалось изумрудное ожерелье. Строго, изящно, умопомрачительно красиво.

      Клер помрачнела, когда Жюль поперхнулся, пожирая взглядом красавицу Форсетти. Она ответила ему улыбкой, и склонила голову к плечу, бросив на Клер мимолетный взгляд.

      Наверное, посмеивается над ее старомодным нарядом.

      – Мы рады, что вы оказали нам честь посещением, шеф Жюль, – мадемуазель Форсетти говорила так сладко, словно держала под языком карамельку. – Сегодня Рен будет готовить специально для вас. Он вон там, если желаете взглянуть, – и она указала в сторону.

      Брат и сестра машинально повернулись вслед изящной ручке с изумрудным кольцом на безымянном пальце. Вместо одного из зеркал было стекло, и через него можно было увидеть кухню – такую же красивую, чистую, белоснежную с серебром. Печи были установлены в два ряда, и между ними грациозно – как танцоры королевского балета – священнодействовали повара. Именно священнодействовали, потому что в их движениях не было спешки, не было никакой резкости – все точно, продуманно, с благоговением. Чему они там поклонялись? Клер вытянула шею, пытаясь разглядеть продукты и кухонную утварь, но в это время один из поваров, стоявший у самой первой печи, повернул голову, и девушка узнала Рена Рейва. Он поймал ее взгляд и кивнул в знак приветствия.

      Она уставилась на белоснежную тарелку, стоявшую перед ней. Агнес Форсетти что-то спросила, а потом повторила, легко коснувшись плеча Клер:

      – Желаете сделать заказ или доверитесь нашему замечательному шефу?

      Так как Клер продолжала молчать, Жюль ответил за двоих, закладывая салфетку за ворот:

      – Разумеется, мы доверимся! Уверен, что такой мастер, как месье Рейв, знает, что подать придирчивым гостям.

      – Так и передам, – мадемуазель Форсетти бросила на Жюля загадочный взгляд и перешла соседнему столику.

      – Боже, меня чуть не стошнило от приторности, – прошептала Клер. – А ты как будто запал на нее!

      – Красивая женщина не может оставить равнодушным, – засмеялся Жюль, провожая мадемуазель Форсетти взглядом, пока она плыла по залу, приветствуя гостей. – Признай, что здесь чудесно! Все так светло, свежо…

      – Как в музее, – скривилась Клер. – Мы еще не пробовали местную еду, поэтому хвалить рано. Может, придется ждать до утра, пока месье шеф приготовит что-то стоящее.

      Но жать долго им не пришлось. Через несколько минут официант с поклонами и пожеланиями приятного аппетита поставил перед каждым поднос из черного камня, на которых лежали… несколько булыжников. По виду – совершенно тех, что покрывали мостовую Вьенна.

      – Что это?! – Клер вскинула