Несносные дочери леди Элизабет. Юлия Арниева

соседствующей со сломанной скамейкой. Да и сама дорожка явно требовала ремонта – местами плиты просели, образуя глубокие выбоины, в которых после дождя наверняка собиралась вода. А кое-где между камнями пробивались упрямые ростки мха, придавая старым плитам причудливый узор.

      Фасад здания тоже нуждался в серьезном обновлении. Некогда величественные стены из серого камня местами потрескались, штукатурка осыпалась неровными пятнами, обнажая кладку, а на карнизах виднелись следы птичьих гнезд. Часть окон, конечно, была заколочена досками, остальные выглядели чистыми, без пыли и паутины…

      – Что ж, посмотрим, что внутри, – ободряюще улыбнувшись дочерям, я потянула на себя тяжелая дубовую дверь, которая поддалась не сразу, словно неохотно впуская новых хозяев.

      Просторный холл встретил нас прохладой и запахом лаванды, смешанным с соленым морским бризом, проникающим через открытые окна. Здесь, как и во дворе, царила удивительная чистота – ни пылинки на старинной мебели, ни паутины в углах. Высокие потолки с лепниной терялись в полумраке, а узкие лучи света, пробивающиеся сквозь витражные окна, рисовали на полу причудливые узоры.

      Но следы запустения были заметны повсюду: потускневшие зеркала в тяжелых позолоченных рамах отражали бледные силуэты вошедших, выцветшие обои с морским рисунком местами отставали от стен, обнажая серый камень. Рассохшийся паркет, выложенный затейливым узором, жалобно поскрипывал под ногами. В углу примостился старинный сундук, чья крышка была покрыта глубокими царапинами, а бронзовые уголки потускнели от времени.

      – Здесь так… пусто, – прошептала Амели, и её голос тотчас эхом отразился от стен.

      – Зато чисто, – заметила Лорен, проводя пальцем по резной спинке старого, со сломанной ножкой, кресла. – Ни пылинки.

      – Кто вы? – внезапно раздался тихий, но твердый голос справа, невольно заставив нас вздрогнуть.

      Пока мы осматривались, из неприметной боковой двери, искусно замаскированной под панель, неслышно появилась пожилая женщина. Её небольшая, сухонькая фигурка, облаченная в простое серое платье с аккуратно повязанным передником, казалась удивительно хрупкой. Морщинистое лицо хранило следы былой красоты, а седые волосы были тщательно убраны под белоснежный чепец, накрахмаленные края которого обрамляли худое лицо. В голубых, все еще ясных глазах читалась настороженность, смешанная с любопытством.

      – Я леди Элизабет, внучка баронессы Марши, – ответила я, делая шаг вперед, и половица под ногой тут же протестующе скрипнула. – А это мои дочери – Лорен и Амели. С нами капитан Говард и наши верные служанки – Рут и Тина.

      – Ох, простите мою дерзость, благородные лейны, – всплеснула руками старушка, приседая в неглубоком реверансе. – Я Дори, служила здесь. Помогала на кухне при покойной баронессе. Она так любила мои пироги с морской рыбой… – старушка на мгновение замолчала, погрузившись в воспоминания, но тут же спохватилась. – После её смерти высокий лейр Дарен приказал вывезти все ценное,