Военная история казачества. Часть вторая. Борис Александрович Алмазов

ряды, когда то такой монолитный конницы, идущей стремя в стремя, так плотно, что, как поется в песне, «пыль не смела подняться до лиц казаков», широкую и пустынную донскую степь, пал на колени и закричал, рыдая, «Господи, что я наделал! Прости, Батюшка, Тихий Дон!»

      Платов, который за три года, успел прожить еще одну жизнь, ведь куда не посмотри – конные заводы – Платов, гимназии – Платов, богадельни – Платов, больницы – Платов! – совсем другой человек, чем тот «доблестный забавник» из дворцовых исторических анекдотов, и даже совсем не тот, с лубочных картинок, кто с обнаженной саблей летел впереди, полков, гоня супостата, ища славы!

      Кстати, о славе… Умирал он тяжело, мучительно. Рак желудка. В последний день велел принести все награды и подарки. Стали их вынимать из коробок и футляров – ордена, табакерки, усыпанные бриллиантами, золотые кубки и чарки, драгоценные перстни и золоченые сабли… И всего оказалось столько, что покрыло это великолепие весь пол в горнице, где на кушетке лежал умирающий атаман. Глянул он на игру и блеск камней и золота, на блики, плясавшие в изразцах грубки, и сказал, закрываясь шинелью:

      – Слава, слава… И на что же ты мне теперь?!

      С тем и отошел, окончивши легендарную, и в общем, как и положено герою, трагическую и сложную жизнь «Вихорь-атаман». Трагичной была она и у других атаманов, особенно у тех, кто любил Дон, казаков, желал им счастья, и трудился во благо казачества.

      P.S. Да, касательно англичанки, про которую роняя старческую сексуальную слюну, с жадностью и завистью импотента пишет г-н Давыдов, сравнивая его поведение с целомудрием казака Землянухина, искренне завидуя успехам бумагомарак и щелкоперов, пишущих похабель о Екатерине Великой.

      Так вот к сведению г-на Давыдова. Платов, в пору его пребывания в Англии, второй раз вдовел, так что в отличии от состоящего в законном венчанном браке, в коем измена – смертный грех, Землянухина, никому зла не делал. Тем более, что по казачьим понятиям, в этом случае «Гульба молодцу не в укор!»

      Как сказано у англичанина Редьярда Киплинга: «Мужчине нужна подруга! Бабам этого не понять! А тех, кто понимает – не принято замуж брать!»

      Кроме того, какие были у них отношения и что связывало Матвея Ивановича с англичанкой, которая в казачьих сказках об атамане Платове именуется «Барышней Мисой» – не известно. И не следовало бы туда нос совать! Скорее всего, действительно, не «физика», а именно «мораль», ибо вспоминают ее по сю пору со словами благодарности, поскольку грозу гнева вспыльчивого, как все казаки, атамана только она одна могла «утишить» и от многих голов, воздетую над ними атаманскую нагайку, отводила не раз, бесстрашно становясь между атаманом и провинившимся… Да упокоит ее во Царствии Небесном святой Сампсоний странно приемник – молитвенник за всех не православных христиан, коей и была барышня Миса.

      А теперь об Иловайском, который, как. утверждает г-н Давыдов, грабил православные церкви и порол по известной казачьей дикости и хамству «газетиров».

      Род