Треугольник Мастера Джи. Константин Серебров

оскорбил юную леди мужицким храпом, – серьезно, как судья, произнёс Джи, – а ведь она приехала из Москвы, чтобы посреди ночи прочесть тебе о внутреннем развитии.

      Я стал нелепо извиняться и, стараясь быть незаметным, выскользнул из комнаты. Рано утром я наблюдал в окно, как молодая ученица манерно выходила на улицу, направляясь обратно в Москву. Помахав мне рукой на прощанье, она скрылась за густыми кустами малины.

      – Если хочешь искупаться в озере, то быстро собирайся, – раздался бодрый голос Джи.

      Я бросил в сумку полотенце, кошелек и дневник, с которым решил никогда не расставаться. Мы шли по пыльной дороге меж кукурузных полей, а над нами по лазурному небу проплывали бело-дымчатые многоэтажные облака.

      

      – Посмотри, какой замечательный небесный храм раскинулся над нами, – произнес Джи, и в его глазах просияла любовь ко всему мирозданию.

      Я едва взглянул на небо; мои мысли были заняты другим.

      Вы знакомы с таким широким кругом людей. – наконец спросил я, – не понимаю, для чего они вам нужны?

      – Наш прекрасный мир все же является тюрьмой для наших душ, – сказал он, – но я собираюсь выйти из ее стен и проникнуть в иной мир с группой преданных учеников. Поэтому я собираю команду для возможной археософской экспедиции в иные миры, и ты с ней постепенно познакомишься.

      Меня мало интересовала команда, когда решалась моя собственная судьба. Я шел и размышлял о своем положении и о том, как переселиться в Москву, чтобы с помощью Джи проникнуть за занавес этого мира. Джи как будто угадал ход моих мыслей и сказал:

      – Если ты утончишь свой внутренний состав, то тебе удастся проникнуть сквозь игольное ушко алхимического лабиринта. Будучи сырым, ты никогда не проплывешь между Сциллой и Харибдой, стоящими на грани двух миров. «Опять он говорит о моей сырости», – недовольно подумал я.

      – Между нами колоссальный разрыв, – продолжал Джи, – внутренне я обитаю в ином пространстве, которое тебе пока недоступно. Поэтому тебе следует пройти обучение у моих учеников и избавиться от деревенской грубости.

      Меня не вдохновляла такая перспектива; я предпочитал общество Джи, но таил эти мысли в себе. Меж тем мы подошли к крутому берегу озера. Гладь воды была уже по-осеннему темной и суровой. Джи разделся и, войдя в воду, поплыл; я старался не отставать от него, но ледяная вода обжигала тело, и через несколько минут я настолько замерз, что не решился плыть дальше и повернул назад, а он поплыл вперед. Но когда я с трудом выбрался на остывший берег, то, к своему удивлению, обнаружил там Джи; он, посмеиваясь, растирался полотенцем.

      – Как вы могли оказаться здесь? – подозрительно спросил я, но Джи ничего не ответил.

      Меня это настолько поразило, что я неожиданно для себя заявил:

      – Сегодня попробую сделать первую сознательную жертву: пойду в село и достану отличную закуску, – и, взяв свою сумку, я отправился в сторону ближайшего села.

      – Только помни себя, – бросил