Рабин, он и в Африке Гут. Алексей Лютый

в сторону ментов, а за ним последовали и следующие члены призрачного каравана.

      – Зидира-асти, – с ужасным восточным акцентом поприветствовал друзей мираж. – От-дихаим?

      – Угу, – буркнул Рабинович, не открывая глаз. – Проваливай, солнце загораживаешь, загорать мешаешь.

      Мираж вежливо кивнул головой и поехал дальше. Попов ошалело проводил его глазами, удивляясь, до чего реальными могут казаться фантомы в пустыне. В этот момент Андрюша забыл даже о том, что голоден, настолько поразило его феноменальное природное явление. Он судорожно сглотнул каплю влаги, в последний раз выделенную его слюнными железами, и еще раз протер глаза кулаком. А в это время к ним подобрался следующий мираж.

      – Зидира-асти, – точно так же, как и первый, поздоровался второй. – Пириятного от-диха им?

      – И тебе счастливого пути, – не открывая глаз, ответил Рабинович. – Слушай, если не желаешь в воздухе растворяться, так хотя бы молча проезжай. Без тебя тошно.

      Новый мираж кивнул так же вежливо, как и предыдущий, продолжив свой путь. Далее миражи следовали с завидным постоянством. Андрюша не сводил с них глаз, жадно пытаясь просчитать, сколько в их тюках могло быть еды и как хорошо бы ему стало, если бы он смог до нее добраться. Мысль эта становилась все более и более навязчивой. Криминалисту словно наяву стали видеться жирные окорока, огромные головки сыра и толстые копченые колбасы. Причем все это соседствовало с бездонными емкостями вина. Не в силах больше сдерживаться и совершенно не соображая, что он делает, Попов поднялся на ноги, вытянул вперед руки, словно приблудный вурдалак, и, стиснув зубы, пошел прямо на мираж. Мозгом Андрей, конечно, понимал, что сейчас просто пройдет сквозь видение, но поделать с собой ничего не мог. Прямо перед миражом он закрыл глаза и шагнул вперед, рассчитывая поймать пустоту, но вдруг почувствовал, что его руки схватились за край тюка, свисавшего со спины последнего верблюда. Не веря своему счастью, Андрюша рванул тюк на себя.

      – Ай-ай-ай-ай-ай! – тут же завопил наездник на спине верблюда. – Кираул. Гирабят. Сапасите, кито-нибуть.

      – Мужики, они настоящие! – тут же истошно заорал Попов, и верблюд, вильнув задом, от его вопля повалился на песок.

      – Настоящие, мать вашу!

      Упал следующий верблюд…

      – ЖИ-ИВЫ-ЫЕ-Е-Е!

      Песком с головой засыпало пятерых охранников каравана, бросившихся выручать своих товарищей…

      От истошного крика Попова могли бы проснуться и мертвые, если бы, конечно, Андрей изобразил звук трубы страшного суда. А так ему удалось только разбудить Жомова. Спросонья не разобрав, где находится и что вокруг происходит, но всегда помня о служебном долге, Ваня одним движением отстегнул от пояса дубинку, вторым – оказался на ногах, третьим уложил на песок какого-то аборигена, оказавшегося в опасной близости, ну и лишь потом только спросил, ткнув в поверженного «демократизатором»:

      – А это кто такие?

      – Видимо, местное население, – сделал предположение