Твоя Мари. Флешбэки. Марианна Крамм

я начал цеплять прищепки – одну за другой, по кругу, оставив свободными только напрягшиеся от возбуждения соски.

      – Хорошо… – пробежав пальцами по прищепкам, пробормотал я и наклонился, чтобы взять стек.

      В то время я еще не бил Машку стеком – он был нужен мне скорее как атрибут, я лишь легко касался кожаной хлопушкой ее тела, водил вверх-вниз, шевелил укрепленные прищепки. Это позже, начав терять голову, мог ударить в мах, рассечь кожу. Даже Олег практически никогда не использовал стек в экшене, только однажды, когда Мари на спор вывела его из себя, мой друг не сумел справиться с охватившими его эмоциями и сломал о ее спину аж два – пополам, так, что пришлось выбросить. И следы от этих ударов я видел своими глазами – зрелище оказалось то еще, я потом долго не мог забыть эти вспухшие ярко-красные рубцы на белой коже…

      А тогда, в юности, стек был всего лишь элементом игры, добавлявшим в экшн чего-то возбуждающего. Работать я предпочитал чем-то многохвостым, чтобы покрывать как можно большую поверхность Машкиного тела и потом видеть красноватые следы. Мне вообще нравилось после экшена касаться этих следов, но приходилось всегда быть начеку и не оставлять слишком уж явных и таких, что не проходили бы долго – таково было условие, и я старался его не нарушать. Но со временем мне это стало удаваться все хуже и хуже…

      Наигравшись с прищепками, я подошел к Машке вплотную и положил два пальца на ее губы, слегка надавив. Она чуть приоткрыла рот, и я вложил туда стек, легонько стукнув пальцем по подбородку снизу. Машка сжала зубы и посмотрела мне в глаза тем взглядом, от которого мне мгновенно хотелось уронить ее на пол и упасть сверху. Но бросать экшн на полдороги я тоже не хотел, потому что знал, что после порки Машка выдаст куда более яркие эмоции в сексе, чем я смогу получить от нее сейчас.

      – Спиной ко мне, – велел я, возвращаясь к разложенным на полу девайсам.

      Машка развернулась на каблуке туфли, встала лицом к стене, взялась за крюки. Я уже знал, что ее можно и не фиксировать, потому что из вредности она не позволит себе попыток ускользнуть от девайса, не сделает ни шагу в сторону, не попытается прикрыть руками спину и зад. О, нет – ни за что Машка не дала бы мне понять, что ей слишком больно, например, или что она хочет прекратить происходящее. Она всегда держалась до последнего, заставляя меня опустить девайс. А мне нравилось видеть, как вздрагивает от каждого удара ее тонкое тело, как узкая спина покрывается полосами, как она чуть движется не от девайса, а как бы вслед за ним – уж не знаю, где она этому научилась, но выглядело это очень красиво и возбуждающе. Машка не дергалась – она именно скользила, как змея, словно повторяя телом ход плети.

      Ну и, конечно, ее выносливость… Я начинал работать с запястья, нанося сперва несильные удары, потом убыстрял темп, переходя на локоть, и ближе к концу уже драл ее во всю руку, с плеча, с силой опуская девайс на спину и с каждым ударом возбуждаясь все сильнее. Мне хотелось услышать хоть какой-то звук, кроме ее дыхания, становившегося чаще и тяжелее, хотелось ее голоса – но нет. Мне никогда не удавалось выбить