Школа. Олжас Сериков

до этого пришлось доходить самому путём проб и ошибок, а тебе говорю сразу, поэтому можешь считать, что тебе крупно повезло с жизненным учителем.

      – С сенсеем, – уточнил Баха.

      – Верно, с Сенсеем. Так вот, куда бы ты ни пришёл и на что бы ни положил глаз, везде придётся натыкаться на тупых, наглых толстяков, которые влезли в эту сферу задолго до тебя и считают теперь, что они чуть ли не родоначальники этого дела, а ты годишься только на то, чтобы мыть передние стёкла машин на светофорах. И так повсюду: в бизнесе, в работе, и даже у братвы, при всех её высоких словах о том, что они в законе, и тому подобное. Когда доходит дело до крупных сумм, они забывают о всяких законах и рвут друг другу глотки не хуже самых последних работяг.

      – Ну да, как вчера, – вставил Баха, которому было интересно узнать причины вчерашней ночной драки.

      – Точно, именно как вчера, – подтвердил Мустафа. – Кто такие для меня эти Фара и его дружки? Ну, знакомы издалека, и всё. Они себя крутыми считают, а на самом деле обычные бездельники. Ну, перехватил я у них из-под носа выгодную… сделку – а нечего было болтать по пьяни что попало и кому не следует. Из-за этого они разозлились, подстерегли меня в тёмном месте и мочить стали, как последние хулиганы. Если бы не ты, забили бы до смерти – у этого народа мозги плохо работают, только руками махать умеют. Пришлось вчера ночью искать знакомых, чтобы они им разъяснили, что к чему. Ну, и небольшую часть добычи через этих посредников им отдал, иначе они от меня до конца своих дней бы не отстали. Это, конечно, я в этот раз грубо сработал – неправильно, если после дела тебя бьют. Всё надо делать чисто… – и Мустафа вздохнул.

      – Возвращаясь к нашей теме, – продолжал он, – можно вывести итог: зачем пачкаться самому, когда всегда найдутся такие, как Фара, которые сами за тебя всё сделают и укажут, где что плохо лежит, а ты появляешься в конце и снимаешь все сливки. Я имею в виду, при этом всё надо обдумывать и делать по строгой отработанной схеме, чтобы в итоге не получать по шее в тёмном переулке. В работе и в жизни то же самое – раз тебя не пускают куда-то, значит, ты имеешь полное право забрать у них ту часть, которая по естественному, природному праву принадлежит тебе. Они придумали разделить город на сферы влияния: Фара химичит в этом районе, его дружки в том, и так далее. А мне-то что с того, я всегда сам по себе. Появляюсь и тут, и там, забираю то, что считаю нужным, и исчезаю. Они за это на меня и злятся.

      – А чем ты и все они: Фара и прочие, – занимаетесь? – спросил Бахыт. – Дисками и кассетами?

      – Ну, – замялся Мустафа. – Можно сказать, что и дисками в том числе тоже.

      Мустафа привёл Бахыта на маленькую полянку в зарослях камыша, которая выходила на узкий кусочек пляжа. Над поляной нависали ивы, и здесь было очень уютно. Мустафа вытащил из сумки несколько лесок с многочисленными крючками и вместе с наживкой забросил их в реку. Затем он достал из спрятанного в камышах ящика две облезлые деревянные скамеечки и уселся на одну из них.

      – Садись на стул, – сказал Мустафа