И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов

живые глаза внимательно изучали прибывших. Её взгляд, подобно соколиному, быстро выхватывал из толпы каждое лицо, каждую деталь, но особенно долго задержался на молодой Айжаркын и её младенце. В этом взгляде читалась и природная мудрость, и женская проницательность, и что-то ещё, глубоко запрятанное в складках памяти – может быть, воспоминание о собственной молодости, о тех днях, когда она сама впервые переступала порог этой юрты.

      Шаарба хорошо помнила свои первые дни в доме Бирназара. Помнила, как непросто было завоевать уважение домочадцев, как каждым своим поступком приходилось доказывать право называться байбиче. И сейчас, глядя на молодую Айжаркын, она видела в ней отражение той далёкой себя – такой же настороженной, такой же готовой ко всему.

      Но было в Айжаркын что-то особенное, что не укрылось от острого взгляда байбиче. За внешней хрупкостью угадывалась внутренняя сила, за показной покорностью – достоинство, за опущенным взором – острый ум. И младенец, которого она прижимала к груди… Что-то подсказывало мудрой Шаарбе: этот ребёнок не простой, с его появлением в доме Бирназара начнётся новая глава их рода.

      "Добро пожаловать в наш дом," – произнесла наконец Шаарба байбиче, и в её голосе, глубоком и мелодичном, прозвучала та особая нота, которую могут уловить только женщины. – "Пусть Тенгри благословит тебя и твоего сына."

      Айжаркын склонила голову в знак уважения, и этот жест был исполнен такого природного достоинства, что Шаарба невольно одобрительно качнула головой. Молодая женщина чувствовала: её судьба в новом доме во многом будет зависеть от этой величественной байбиче, чей взгляд, казалось, проникал в самую душу.

      А Шаарба, глядя на склонённую голову Айжаркын, уже знала: эта девушка станет не просто очередной токол в их большом доме. В ней чувствовалась порода, то благородство духа, что не спрячешь под простой одеждой, не скроешь за показной скромностью. И сердце мудрой байбиче, умудрённое годами и испытаниями, подсказывало: надо принять эту девушку, защитить, помочь ей найти своё место в сложном мире большой семьи. Ведь только так крепнет род, только так продолжается жизнь – когда мудрость старших становится опорой для молодых.

      Дни текли подобно горным ручьям, сливаясь в недели, а недели незаметно превращались в месяцы. Жылкыайдар рос, как молодой тополь у быстрой реки – стремительно и крепко. Его живой ум и неуёмное любопытство удивляли всех домочадцев. Он тянулся ко всему новому, как весенний цветок к солнцу, впитывая мир широко распахнутыми глазами, в которых отражалась вся мудрость древних кочевников.

      Шаарба байбиче, чей острый взгляд не упускал ничего в большом хозяйстве, первой заметила особенные черты в растущем мальчике. Она видела, как уверенно, словно молодой архар на горном склоне, он делает свои первые шаги. Слышала, как чисто и звонко, будто весенний ручей, льются его первые слова. Но главное – она замечала то, что скрывалось за этой детской оболочкой: какую-то особую глубину взгляда, словно душа древнего