Блюз серых лисиц. Добрынина Елена

и надежда, и крайняя подозрительность.

      – К сожалению нет, мэм.

      Она тут же потеряла ко мне всякий интерес, и снова склонила голову над бокалом.

      Разговаривать ей явно не хотелось.

      Потом я отвлекся на другого клиента, и еще на одного, а когда спустя несколько минут вернулся к этому участку стойки, женщины уже и след простыл, только нетронутый бокал на стойке говорил о том, что она вообще тут была.

      – Привет, мальчики!

      Я тут же забыл о грустной даме, потому что увидел знакомое лицо: Линдси Браун села на барный стул напротив Райана и бросила на стойку маленькую сумочку.

      – Куколка! Я уже думал, что ты не придешь.

      – Еще раз назовешь меня куколкой, О'ши, – она гневно наставила на него указательный палец, – и я за себя не ручаюсь!

      – Понял, ты сегодня не в духе.

      Райан без единого вопроса поставил перед Линдси бокал с «Маргаритой».

      – Кто не в духе так это Дэриан, – заметила она устало. – Всю душу вымотал и мне, и парням.

      – Переходи к нам, – тут же предложил бывший полицейский.

      Девушка резко тряхнула светлыми локонами.

      – Ну уж нет, наш босс, по крайней мере, по нам в случае чего не палит и к черту в пасть не отправляет, как некоторые. – «Что, простите… Это в каком смысле?» Она боязливо оглянулась, желая убедиться, что вышеназванные «некоторые» не стоят за ее плечом, таинственно улыбаясь. С них бы сталось. – Кстати, можно тебя на два слова, разговор есть?

      Судя по тону вопроса и энтузиазму, с которым Райан тут же увел Линдси в укромный уголок («Я на две минутки, Арчи», разговор у них намечался вполне определенного толка.

      Я остался один за стойкой и как раз заметил, что солидного вида клиент, совсем недавно сидевший вот на том месте, умудрился-таки подсунуть мне зачарованные деньги, когда дверь в очередной раз открылась, и в бар вошел детина свирепого вида – метра под два ростом, и едва не столько же в плечах, черноволосый и смуглый. Выступающие скулы, раскосые глаза и хищный крючковатый нос за милю выдавали в нем индейца, а длинный, через всю левую щеку, шрам окончательно придавал жесткому лицу бандитское выражение.

      Увидав меня, он ухмыльнулся криво и направился к стойке. И я как-то сразу понял, что именно чувствует сотрудник банка, когда к нему приближается вооруженный грабитель.

      – Привет, малец. Как звать? – снисходительно поинтересовался он, облокачиваясь на стойку.

      И вдруг резко втянул воздух носом, да так, что нижняя губа слегка вздернулась, будто в оскале.

      – Арчи, сэр.

      Я посмотрел на него вскользь, боком – и заметил, что темные глаза его слегка отливают желтым.

      Рука моя сама собой нырнула под стойку и нащупала прохладную рукоять револьвера.

      – Арчи, значит…

      Всегда считал себя мирным парнем, но события последних дней из кого угодно сделают дерганого параноика. Поэтому когда детина, будто невзначай, засунул руку за пазуху, я не стал ждать, пока на меня наставят ствол ( «Что ж, тогда руки вверх, Арчи»),