Город. Андрей Литвиненко

цивилизованном месте на севере Амики (бывшей США), ему пророчили блестящее будущее. Великолепную военную карьеру. Но пристрастие к бутылке и высокопоставленным дамочкам привело его на виселицу. Его влиятельные друзья устроили ему побег и эмиграцию.

      Здесь он был простым патрульным…

      Нет. Он был живым патрульным!

      А что лучше: быть живым патрульным или мертвым капитаном?

      Он выбрал первое.

      Этим утром, проезжая по обычному маршруту мимо казармы №251, со своим напарником, коренным Горожанином Весненко, Спилберг не заметил ребят на вышках. Обычно они махали друг другу в знак приветствия. Этим утром вышки пустовали.

      Спилберг притормозил. Ночи без сна вызывали у него головную боль. А лишняя головная боль его просто убивала. Но это его работа. Проедь он мимо, у него могли быть большие проблемы, а могло ничего и не быть. Ложная тревога в его голове не принесет вреда. Просто проверить.

      Весненко, видимо задремавший, продрал глаза и спросил:

      – Генри, что там?

      – Ребят на вышках что-то не видно. Пойду проверю.

      – Спят, наверное. Ладно, я подожду здесь.

      Спилберг вылез из машины и двинулся к казарме. Вышки были пусты. Было тихо. Он глянул на часы.

      Шесть ноль три.

      Три минуты назад должен был быть подъем.

      «Может быть, дневальный уснул? – подумал Генри и взошел на крыльцо. – Ну, я ему устрою». – Продолжил он свою мысль и отворил дверь.

      В коридорчике было темно. Он двинулся на тусклый свет двери. Что-то захлопало под ногами.

      – Эй, ребята, – крикнул он. – У вас кран течет!

      Подойдя к двери, он увидел лужу. Она растекалась по всей казарме. Сет был погашен, но вдалеке, на полу, что-то виднелось.

      Он потянулся к выключателю, но, вдруг, чья-то рука легла ему на плечо. Генри резко обернулся и увидел Весненко.

      – Мне стало скучно в машине, – сообщил он и оглядел казарму. – Они что, спят?

      Спилберг включил свет…

      … – Патруль обнаружил, что вся казарма №251 полностью вырезана…

      …То, что Спилберг принял за лужу, окрасилось в алые тона.

      Красный пол.

      Кровь.

      Двадцать пять перерезанных глоток.

      Кровавые подушки и дневной в луже собственной и чужой водице жизни.

      – О, дерьмо, – прошептал Сергей Весненко. – Мне… я… – и выбежал вон.

      Спилберг стоял, как вкопанный. Он опустил глаза и посмотрел на свои ботинки. Они были красными. Он поспешно поднял очи.

      Под потолком все еще работал вентилятор, где-то гудел кондиционер, а вдали, в туалете, шумела вода.

      Там Платдорф мыл руки.

      Он еще раз осмотрел казарму.

      Двадцать пять…

      … – У некоторых жертв, через горло вытянули язык. Но это еще не все.

      – Не все? – спросил Баранов. – Разве этого мало?

      – Как оказывается – мало. – Ответил Кормилов. – В срочном порядке были проверены все казармы…

      …Спилберг не верил своим глазам. В голове (он уже позабыл о боли) билась одна мысль.

      (Сообщить