Золушка не прощается, или Школа счастья. Маргарита Cосницкая

остальные повторяли рисунок за ней. Все фигуры имели французские названия. Начинается кадриль «английской цепью», chaȋne anglais, нечётных пар, состоящей из двух ходов конем навстречу друг другу с чередующимся податием рук и возвращением на место.

      Зазвучала музыка, бравурная, мажорная, пары ринулись в танец. Харианна у стенки попыталась копировать их движения, но это оказалось невозможным, ибо весь секрет заключался во взаимодействии танцующих или же, выражаясь модно, в их интерактивности. Харианна наткнулась на стену. Танец невозможно выучить глазами, его, чтобы впитать, надо учить всем существом. А тем более, если речь идет о светских танцах, где узор выстраивается всем миром. Светские вышли из народных танцев. Или у них у всех один исток? Хотя у общего потока могли быть встречные направления в разные времена.

      В третьей части надо было плясать новый шаг en arrière, c выбросом правой ноги в полет – в сторону. Простой шаг. Но в темпе стремительного танца, мелькавший слишком быстро, Харианна не успевала его уловить. Она подбежала к Диане, сидевшей на столе у стены:

      – Покажите мне этот шаг, пожалуйста!

      – Э-э-э, – вяло протянула Диана, – не все так просто. Не гони лошадей. Потихоньку освоишь. Ты ведь только начала…

      Харианна не поняла. Вернее, поняла, что ей отказывают. Но почему, из-за чего и чего ради?! Разве все здесь не влюблены в танец и не жаждут его процветания?

      – Дорогая, свет очей моих! – кричал Диане Саларьев.– Возьми себе в пару Флору, она что-то тормозит сегодня.

      Подбежала пышная Флора в два раза выше и шире Дианы.

      «Странно, – усмехнулась Харианна, – такая нежность с любезностью напоказ. Они что, на стадии развода?». Она отошла к стенке. Выброшенный на скалы обломок шхуны, наблюдавший, как в небе проносятся поднятые паруса облаков. Фигуры танцующих двигались перед Харианной, как заводные, перед глазами поплыли картины Яронима Босха, изображающие столпотворение на площади. Босхическая толпа пришла в движение, следуя чертежу Французской кадрили. Суфлерские подсказки танцмейстера заглушали музыку:

      – Дозадо! Demiе chaîne anglais!

      – До заду задом! – хохотнул Арлекинов, и все было за ним, да шикнул Саларьев:

      – Что за вульгарность, господа!

      Босхические господа танцевали, будто бурили ходы в пустоте, с упрямством, напором, сосредоточенностью. Дозадо – это когда партнеры обходят друг друга спиной к спине. У кого-то мелькнул хвост, у кого-то копыто. «Зообосхизм», – отмахнулась от наваждения Харианна, взгляд ее упал на часы.

      Прошло пятнадцать минут. Светские танцы не рассчитаны на зрителя, они не спектакль, они действо, в котором заняты все присутствующие. А с методическими остановками и учебными повторами, кадриль становится нескончаемой.

      «Целую четверть часа я топчусь у стенки в ожидании чего? Время дороже денег. Тем более, урочное. То бишь, платное. Вот тебе, бабушка, и то бишь – to be or not to be».

      – Перерыв! А теперь перерыв! – прокричал Саларьев, когда закончился последний, пятый